Меня это нисколько не обременяет.
Ольга:
– Необходимые медицинские справки в суд мы предоставим – сами же говорите, что коррупцию у нас пока ещё никто не отменял… Вот вам и будет основание!
Барон:
– Ваш план грешит заметным изъяном: в нём обнаруживаются элементы самонадеянности и безрассудства. Более продуктивным было бы другое основание для признания завещания недействительным, – и, главное, нет необходимости прибегать к услугам многоуважаемой коррупции… Но уже не моего, а вашего завещания.
Олег:
– Что?
Ольга:
– Что вы имеете в виду?
Барон:
– Вам как адвокату должно быть знакомо юридическое понятие «недостойные наследники». Позволю себе освежить вашу память. Недостойными наследниками признаются лица, которые совершают действия, направленные против наследодателя, других наследников, а также против исполнения воли наследодателя, выраженной в его завещании.
Олег:
– Какое отношение всё это имеет к нам?
Барон:
– Самое прямое. Вы же не отрицаете, что закопали чужую книгу в кладбищенскую почву? Возникает закономерный вопрос: с какой целью? И вытекает логичный ответ: чтобы воспрепятствовать исполнению воли покойной Софьи Семёновны, выраженной в её завещании, о передаче мне в наследство известного нам манускрипта.
Настя в порыве сильного возмущения вскакивает с места.
– Это неправда! Бабушка сама попросила положить книгу ей в гроб!
Барон (с ядовитой ухмылкой Джоконды):
– Милая барышня, а вы сможете представить суду хотя бы одно доказательство, что всё было именно так, как вы говорите; что это не является вашей выдумкой?
Настя:
– Но как же это?! Бабушка сама же сказала! Я же не глухая!
Барон:
– А назовите хотя бы одну гипотетическую причину столь экстравагантного чудачества вашей бабушки: сначала написать завещание, а потом вдруг, вопреки своей же воле, забрать книгу с собой в могилу. Довольно странный пассаж… Вы не находите?
Настя:
– Я не знаю! Почему бабушка… Она не сказала мне!
Барон:
– Вот видите: кроме голословных заявлений у вас, оказывается, ничего и нет. Ни свидетелей, ни записи с камер видеонаблюдения… Какой же суд поверит вашим басням? Любой здравомыслящий судья примет вас попросту за обыкновенную дурочку… Да ещё и к уголовной ответственности привлекут за дачу заведомо ложных показаний.
Настя задыхается от возмущения:
– Меня?! За дачу?! Я вам не дурочка! Я правду сказала! Я сделала, как бабушка сказала!
Ольга:
– Помолчи, Настя.
Настя на грани истерики.
– Чё помолчи, мам?! Я правду говорю! Я что, вру?! Так получается?! Да?!
Ольга:
– Настя, успокойся.
Настя:
– Чё, Настя?! Чё, успокойся?! Почему я должна успокаиваться?! Папа! Ну, скажи ты ей! Я правду говорю! Правду!
Ольга:
– Настя, возьми себя в руки!
Настя тяжело дышит.
– Ах так, да?! Так, да?! Да ну вас всех!. .
И она убегает в столовую.
Барон (равнодушно):
– Крайне встревожена неожиданным разоблачением – нервишки ни к чёрту. Ну да ладно… Нас теперь интересует судьба наследства после признания судом вашей дочери недостойной наследницей и лишения её права на это наследство. После дочери наследуют её родители; и у суда могут возникнуть закономерные сомнения: раз уж яблочко от яблоньки… то по всем признакам семья является неблагополучной – ждать можно чего угодно… Ведь причина смерти Софьи Семёновны, насколько мне известно, не установлена…
Олег:
– Что-о?
Ольга:
– Что?
Из столовой сначала выглядывает, а потом на цыпочках выходит Настя и, не проходя дальше, остаётся стоять у двери, – любопытство оказалось сильнее обиды.
Барон:
– Нет, я не берусь утверждать, что вы умертвили свою матушку. Но видите ли в чём дело… В судебной практике зафиксирован такой любопытный случай. Один человек ночью обстрелял из ружья огородное пугало своего соседа, будучи при этом уверен, что это и есть его сосед. Ну ошибся человек – всё происходило в темноте… И что бы вы думали? Этого незадачливого стрелка осудили за покушение на убийство соседа.
Олег:
– Ну и к чему эти экскурсы в судебную практику?
Барон:
– Вашей супруге как адвокату должен быть хорошо известен юридический термин «субъективная сторона преступления» . Это внутреннее психическое отношение лица к совершаемому им общественно опасному деянию. Главное, что некое лицо хотело и желало кому-то вреда или смерти и совершило для этого определённые действия, будучи уверенным, что они – действия – повлекут за собой желаемый результат… А ошибка в объекте – наглядный пример я вам привёл – или ошибка в средствах – кто-то стреляет в человека из игрушечного пистолета, будучи уверенным, что держит в руке настоящий пистолет – не спасут злодея от правосудия.
Олег:
– А это становится даже интересным. Значит, возможно, мы и не убивали свою мать, а только желали её смерти и покушались на её убийство… Ну что ж, и на том спасибо! Теперь осталось выяснить, зачем нам надо было это делать? Каковы, выражаясь судебным языком, у нас на это были мотивы?
Барон:
– О, чисто гипотетически мотивов может быть сколько угодно. Неприязненные отношения, например, – чем не мотив? Разве это такая уж большая редкость в наших семьях? До откровенной вражды, бывает, доходит…
Ольга роняет на пол блокнот и, растерянно окинув взглядом окружающих, торопливо поднимает его.
Барон:
– С вами всё в порядке, сударыня?
Ольга:
– Да… всё в порядке…
Барон:
– Могут быть и корыстные мотивы – в отношении, скажем, наследства. В этом случае неважно, в чьих интересах действует лицо: в своих собственных или в пользу других лиц… Ну, скажем, чтобы обеспечить право на получение наследства своей дочери.
Олег (с нервным смешком):
– Простите, но в чём же заключается корысть этого… таинственного лица, если в его собственность имущество всё равно не переходит?
Барон:
– Ну… У предусмотрительной и расчётливой матушки выпросить деньги может стать проблематичным… А вот у наивной и импульсивной дочери выудить их гораздо легче…
Ольга ломает в руках карандаш и, будто опомнившись, виновато оглядывает присутствующих.
Барон:
– Вы хотели что-то сказать, мадам?
Ольга:
– Нет, я… ничего…
Олег (снова нервно хохотнув):
– Ну, знаете ли… Вы из нас просто каких-то монстров делаете!
Барон:
– И если даже завещание ваше не будет опротестовано… Сам факт обнаружения каких-то «скелетов в шкафу»…
Олег (уже с явным раздражением):
– Ну вот что, господин барон! Мне уже изрядно надоели ваши инсинуации! И я от них уже устал!
Барон:
– А я, собственно, уже всё сказал.
Раздражение Олега усиливается.
– Что значит – всё? Нет уж, извольте объясниться! Сначала врываетесь без приглашения в дом и делаете какие-то гнусные намёки, а потом сидите как ни в чём не бывало и отмалчиваетесь! Так дело не пойдёт. Сделайте уж одолжение и скажите нам прямо, на что вы нам тут так усердно намекали? Что вы, в конце концов, имели в виду?
Ольга (старается быть сдержанной):
– Олег, успокойся, пожалуйста.
Олег:
– Да я спокоен как удав! Просто терпеть не выношу, когда приходят тут, неизвестно кто, и начинают тут нести какой-то бред!
Ольга:
– Олег, я тебя прошу… Так вопросы не решаются.
Олег:
– А как же они, по-твоему, решаются?
Ольга:
– Сейчас спокойно разберёмся и всё уладим без лишних нервов и эксцессов.
Олег демонстративно усаживается на диван.
– Ну, я тогда не знаю… Приходят тут… неизвестно кто… и начинают тут…
Ольга подходит к барону.
– Господин барон! Мы очень внимательно выслушали вашу необычайно туманную речь… А теперь и вы в свою очередь выслушайте меня тоже очень внимательно… Мы обсудим в семейном кругу сложившуюся ситуацию и примем то решение, которое сами посчитаем нужным!
Олег одобрительно кивает, а Настя беззвучно аплодирует. Ольга продолжает:
– И уверяю вас, барон, это будет оптимальное в сложившейся ситуации решение…
Барон внимательно смотрит на Ольгу и, в знак понимания, едва заметно кивает.
– Ну что ж, каждый господин своему слову… В таком случае не смею больше злоупотреблять вашим гостеприимством. (Достает из кармана визитку). Это моя визитная карточка. Я в вашем граде особнячок в аренду снял – на время решения своих дел – милости просим, если что… Ну, может, переночевать негде будет…
Олег:
– Не смеем больше вас задерживать. А визитка ваша нам не понадобится.
Барон (равнодушно):
– Хозяин – барин.
Берёт «дипломат», подходит к зеркалу и барабанит пальцами по стеклу.
– Не занавешивали?
Настя (раскрыв рот):
– А… А вы откуда… Бабушка велела не занавешивать…
Барон:
– Правильно.
Настя:
– А… Почему?
Барон:
– Но это же общеизвестно. В определенных случаях зеркало способно служить порталом для перехода в потусторонний мир и, соответственно, наоборот – из потустороннего мира сюда к нам. В определенных случаях…
Идёт к выходу, но у двери останавливается.
– Странные вы люди: живёте в полном неведении – и вас это нисколько не смущает!. . А подлинно ли то, что на заре сотворения мира ваши прародители, вкусив плод от древа познания, стали как боги?
Тут он впервые за всё время своего визита даёт выход эмоциям – закатывается весёлым смехом… И уходит.
Олег встаёт с дивана и начинает нервно прохаживаться.
– Ненормальный какой-то. Может, он из дурдома сбежал? Надо будет позвонить: никто у них не пропадал? Короче! Выбросить из головы этого помешанного – и забыть!
Бросив на столик блокнот и обломки карандаша, Ольга садится на диван.
– Олег, ты сейчас кого агитируешь? Меня, Настю или себя по ходу?
Олег (с досадой):
– Да никого я не агитирую!
И он уходит на второй этаж.
Настя садится рядом с матерью.
– Я ничего не выдумывала… Я про манускрипт… Бабушка сама просила положить… Я и положила…
Ольга:
– Ну, положила и положила… И забудем про это, как папа говорит.
Настя:
– А зачем он говорит, что надо доказывать в суде? Как я буду доказывать?
Ольга:
– Ничего и никому мы доказывать не будем. Пусть говорит что хочет… А мы сами знаем, что нам делать…
Настя:
– Я же помню. Она ещё просила, чтоб её одели в новое платье, которое она перед смертью купила… Она его при жизни так ни разу и не надела… (Тихо плачет. )
Ольга обнимает дочь.
– Ну мы же одели её в то самое платье, как она просила.
