Для неё же люди – потенциальные исполнители её воли. Малейшее проявление самостоятельности она старается подавить своим материнским авторитетом – авторитетом средневекового инквизитора. Всё должно вертеться и кружиться только вокруг неё и исключительно для неё. Она же – центр вселенной!
Олег:
– Каждый осознанно или неосознанно считает себя центром вселенной. И каждый в глубине души желает, чтобы всё крутилось и вертелось только для него и исключительно ради него. Только одни стараются это скрывать, а другие не скрывают этого… И тараканы в голове у каждого свои найдутся. . .
Настя:
– У меня нету в голове тараканов! У меня вместо тараканов в голове расположены умные и сообразительные мозги!
Ольга:
– Выходит, чтобы маминым тараканам в её голове вольготно жилось, меня можно вытоптать, как тот её половичок?
Олег:
– Оля, ты слишком утрируешь ситуацию. И сама себя накручиваешь.
Ольга:
– Да всё ты, Олег, понимаешь не хуже меня. Вспомни – после нашего переезда сюда, – что-то Софья Семёновна потеряла. И устроила обыск по всему дому. Вваливается в нашу спальню и молча начинает шарить по углам. Я и попыталась деликатно высказать своё отношение к этому… Вот тогда и грянул гром средь ясного неба: помирать наша бабушка собралась! И доктора́, и попы вокруг неё суетились; и нас всех по струнке выстроила – своими предсмертными наставлениями донимала. Я-то, дура – ничего ж тогда не знала, – сама до смерти перепугалась… Долго, помню, она помирала. Сделала нужную выдержку – и вот театральная развязка! Собрала всех у смертного одра и, бросая в мою сторону многозначительные взгляды, молвит: «А зачем мне такая жизнь? В своём доме шагу ступить не могу – боюсь не в том месте появиться и обидеть кого невзначай». Победила Софья Семёновна! Я впервые в жизни просила прощения, не понимая, за что… И – о чудо! – болезнь у нашей бабушки как рукой сняло. И стала она бесстрашно шаги ступать в своём доме и появляться в любых местах, не боясь уже кого-то невзначай обидеть. Мой дом – моя крепость!
Олег:
– Это же её дом. И воспринимать это надо как данность.
Ольга:
– А как мы оказались в этом её доме? Была у нас съёмная квартира, и жили мы там нормально. Но мама твоя по-своему решила. Чего, мол, скитаться нам по съёмным хатам, когда огромный коттедж пустует – всем места хватит. И ей перед смертью будет кому стакан воды подать. Да и без внучки жить она не может – уж больно понянчить хочется, а мы бываем у неё годом да родом… И ты в унисон жужжал: что, мол, тут думать – целый особняк пустует. И мама под присмотром будет. А я-то, как дура, уши развесила и разомлела вся: семья настоящая будет! С большим запозданием, но мама у меня появится. Мама! – не поймёшь ты, что значило для бывшей детдомовки это таинственное слово… Не знала я, каким боком мне это вылезет… Теперь, оказывается, я в чужом доме на птичьих правах живу… Кстати, дом этот построил покойный свёкор – твой родной отец. И прав ты на него имеешь не меньше, чем твоя мать. А мы с Настей вроде как твоя семья – если ты не забыл ещё…
Олег:
– Перестань накручивать себя. Тебя что, выгоняют из этого дома?
Ольга:
– Ну, спасибо, дорогой! Приютили, обогрели бездомную – по гроб жизни буду вам обязана! Низкий поклон вам с матушкой за это! Благодетели хреновы…
Олег:
– Ну, записан формально дом на мать. В конце концов, мать же не вечная… А мы и сейчас на деньги от её бизнеса живём.
Ольга:
– Что поделаешь, если её сыночек свою семью обеспечить не может…
Олег (с тихой злостью):
– Что поделаешь, если степень дозволенности в искусстве у нас в стране определяют опекаемые властью православные «шариковы» и «швондеры»!
Ольга:
– Я не имела в виду разгром выставки твоих картин…
Олег:
– А что ты имела в виду? Что я работаю в бизнесе матери? Тебе легче было бы, если б я работал на чужого дядю или на государство за нищенскую зарплату? От добра добра не ищут.
Ольга:
– Нравится быть у мамы личным водителем – вози её на разные богомолья и церковные праздники… Только ей этого мало. Она и внучку осчастливила: не пустила в журналистику – это ж одинаково что проституцией заниматься! Вот врач – благородная профессия! Тоже ведь помирать тогда собралась, всё канючила: «Бабушкино мнение в этом доме никого не интересует». И ведь добилась же своего! Эта дурочка, чтобы бабушку не огорчать, попёрла документы в медицинский.
Олег:
– Не больно, видно, и хотела Настя в журналистику. Когда шлея под хвост попадёт, ни мама, ни папа, ни бабушка её не остановят.
Ольга:
– Глупости разные совершать её не остановишь. А случись что серьёзное – беспомощная, как слепой котёнок.
Настя:
– Вам что, бабушки уже мало стало? Так за меня ещё взялись?
Ольга:
– А я и говорю о бабушке. Всем судьбу устроила. Сын – личный шофёр, внучка – личный доктор и сиделка; все довольны и счастливы – благодать, да и только!
Олег:
– Зато ты у нас гордая и непокорная. И судьбу свою сама устроишь. . .
Ольга:
– Да в том-то и заноза, что и меня не миновала чаша сия. Добровольно сунула голову в бабушкин хомут. Бросила любимую работу. А не последним ведь адвокатом считалась – клиентура постоянная была. Всё принесла на алтарь дружной и крепкой семьи. На что надеялась? Теперь вот в бабушкином бизнесе и администратором, и продавцом, и экспедитором, и завхозом, и снабженцем, и грузчиком… А вместо благодарности – постоянные укоры: «Неужели трудно?. . Неужели нельзя было?. . » Да ладно бы дело настоящее было, а то название одно – бизнес. Антиквариат, букинистика… Кому нужна эта хрень нафталиновая?
Олег:
– Есть люди, которые за эту, нафталиновую хрень готовы отдать целые состояния.
Ольга:
– Увидеть бы хоть раз живьём такого идиота…
Олег:
– В память об отце у неё это дело осталось…
Ольга:
– Отец на этом деньги умел делать. А она…
Олег:
– Будем считать это её хобби… Основной доход идёт от дивидендов по акциям.
Ольга нервно прикуривает сигарету.
– Акции, акции… Какая-то незнакомая иностранная компания… Чем она занимается? Какой сюрприз от неё ждать? Ещё неизвестно, каким боком вылезут эти мутные акции…
Настя:
– Мама, ты же говорила, что бросаешь курить.
Ольга тушит в пепельнице сигарету.
– Бросишь тут… Просила же у неё деньги на открытие нормального прибыльного дела. Полистала мой бизнес-план и вынесла вердикт: «Витиевато и мудрёно!». Вот и весь сказ! Сидит на этих деньгах, как собака на сене. Зато своей любимой церкви – всегда пожалуйста! Поп этот… Как там его…
Настя:
– Дядя Кондрат.
Ольга:
– Не к ночи будь помянут… Как на работу сюда повадился. И вечно нуждающийся: то на строительство часовенки, то на ремонт храма, то певчим надо заплатить, то на реставрацию какой-нибудь ну очень чудотворной иконы денежки позарез нужны. Да какая ж она чудотворная, если на свою реставрацию денег не может наколдовать? И сотворила бы для себя чудо! Не хочет… Вот бабушка наша действительно чудотворная: на любые церковные нужды у неё деньги всегда найдутся!
Олег:
– Ну, и подруге твоей, колдунье-то, думаю, тоже перепадает…
Настя:
– Не, Изольда не берёт.
