Всё решают знающие люди в особых облачениях, а малейшее сомнение считается грехом.  И тогда перестаёшь различать видимые и простые вещи – они уже не кажутся тебе странными и страшными… А после своего воскресения у меня тоже будто глаза открылись – и я стала многое различать…
     Настя:
     – И что же ты такое различила – странное и страшное?
     Бабушка:
     – Однажды Иисус исцелил слепого от рождения.  «Почему он родился слепым? – спросили его ученики.  – Кто согрешил: он сам или его родители?» – «Не согрешил ни он, ни родители, – ответил Иисус.  – Слепота его для того, чтобы благодаря ей стали явными дела божии»… Вот таким образом отец небесный являет людям свою доброту и милосердие! Так начинается оправдание зла… Вот представь себе человеческого отца, который целый месяц не кормит своего ребёнка.  А потом, собрав вокруг толпу народа, взял и прилюдно накормил его, показав тем самым всем свою доброту и милосердие к родному чаду – ведь он спас его от голодной смерти. . .  Вот и скажи мне, что ты думаешь о таком добром и милосердном отце?
     Настя (в негодовании):
     – Да убить его за это мало!
     Бабушка:
     – Это в тебе возмущается твоё природное чувство правды.  Только правда эта не совпадает с правдой церковников.  И когда ты ходишь в вере, это природное чувство правды отмирает, а его место заполняют библейские заповеди-инструкции – и уже не так страшно смотреть на творящееся в мире зло.  А само зло становится причиной и поводом для проявления добра… Почему, думаешь, для церкви всегда были камнем преткновения неверующие люди, которые не делают зла?
     Настя:
     – Ну-у… Моцарт тоже стал камнем преткновения для Сальери! Об этом ещё Пушкин писал. 
     Бабушка:
     – Кто не делает зла, тому не надо каяться (не согрешишь – не покаешься) – и того не за что прощать.  А злодею церковь от имени бога может многократно прощать его грехи, тем самым являя миру якобы доброту и милосердие. 
     Настя:
     – Это понятно: если бог есть, то православным всё позволено – вот они и вытворяют что хотят… Об этом ещё Достоевский писал. 
     Бабушка:
     – Христос и разбойника, висевшего рядом с ним на кресте, обещал отправить в рай.  А вот тем людям, которых этот разбойник грабил и убивал, Христос ничего не обещал… И у нас теперь то же самое: для душегубов и убийц смертную казнь отменили; и в тюрьмах им сейчас попы грехи отпускают.  А вот их жертвам никто жизнь не гарантировал…
     Настя:
     – Ну-у… Всё по-христиански! Что тебя смущает?
     Бабушка:
     – Населяющая рай публика – вот что меня смущает… Библейский праведник Иов радовался и благодарил бога за новые богатства и новых детей, которыми тот наградил его за безропотность.  А о прежних детях и думать позабыл от счастья – не вспомянул даже, что они при попущении бога мучительной смерти преданы были только для того, чтобы испытать его – Иова – на эту самую безропотность… Другой библейский праведник Лот, напиваясь пьяным, совокуплялся с родными дочерями. . .  Родоначальник евреев и христиан праведный Авраам, чтобы угодить богу, готов был лишить жизни своего единственного сына.  Зато ради сохранения своей собственной жизни, и глазом не моргнув, отдаёт в сексуальное рабство родную жену… А Моисей – который принёс людям скрижали с заповедью «не убий», – это он заставлял убивать женщин, если они не девственницы, и малолетних детей покорённых и завоёванных народов.  И всё ругал своих подданных за то, что те недостаточно убивают… Но всех превзошёл изверг, садист и убийца, маньяк, насильник и душегуб, какого свет не видывал, равноапостольный креститель Руси князь Владимир! Этот святой уже при самом крещении отличился своей кровожадностью и залил обильной кровью землю этой Руси.  Он же на глазах связанных родителей и братьев насиловал их малолетнюю дочь и сестру, а потом на глазах изнасилованной девочки убивал её родителей и братьев.  Он же насиловал беременную жену своего родного брата и он же стал убийцей этого брата – прямо тебе второй Каин!. .  Сейчас этому недочеловеку у нас памятники ставят.  За то, что он своим личным примером указал нам нравственные ориентиры на тысячелетия вперёд! И что только в головах у людей творится? Ладно, если сами не ведают, что творят.  А если ведают?. . 
     Настя вздыхает. 
     – Может, и ведают…
     Бабушка:
     – И вся вот эта публика теперь блаженствует в раю! Нет, Настя, неуютно мне будет в том раю – в компании этих персонажей… А в исправление их я не верю.  Да и на Руси у нас никогда не верили.  И даже пословицы говорили: «Каков в колыбельку, таков и в могилу.  Потому что чёрного кобеля не отмоешь добела!» А что эти праведники и святые будут в раю блаженствовать – в том я не сомневаюсь! Коли и при земной жизни не имели они жалости и сострадания ни к ближним, ни к дальним и без зазрения совести творили мерзости и злодеяния – то и в раю совесть их мучить не станет: не постыдятся они и там предаваться незаслуженному блаженству. . .  А в это время в страданиях и муках будут гореть в аду великое множество людей, которые при земной жизни не крали, не грабили, не убивали, не насиловали , а только и сделали греха, что свечки в церкви не ставили да лбы не крестили.  Или даже и крестили, но не тем количеством пальцев… Нет, Настя, не место мне в раю.  Грехов много.  И не достигла я той степени святости, чтобы безмятежно предаваться блаженству, зная, что в это время муж мой и любимая внучка испытывают вечные адские муки.  Для этого меня надо или начисто памяти лишить, или превратить в существо, лишённое жалости, сострадания, да и всего человеческого… И если рай населяют вот такие бесчувственные, лишённые памяти и милосердия отмороженные овощи – то на кой чёрт и сдался бы мне этот ихний распрекрасный рай!
     Настя (с ноткой издёвки):
     – А вот возьмёшь и попадёшь в этот отмороженный рай! И что делать тогда будешь?
     Бабушка (насмешливо):
     – Если даже я и попаду, например, в православный рай – за это удовольствие я должна буду гореть одновременно и в старообрядческом аду, и в католическом аду, и в протестантском аду, и в исламском аду, и бог весть знает в каких ещё гееннах огненных… Ума не приложу, как они делить меня там будут?. .  Нет, что-то неладно в ихнем райски-адском королевстве – при едином-то боге!
     Настя:
     – А как же ты верила тогда в этого бога?!
     Бабушка:
     – А я и сейчас верю… Многое может бог нынешних христиан.  Смог же он внести в Россию ещё один раскол, разделив людей на оскорблённых верующих и неверующих оскорбителей.  Смог он и тебя в своё время разделить с отцом и матерью и нашей Анечкой, посеяв между вами разлад.  Да только не всесилен этот бог… Ты не задавалась вопросом, почему бог этот так и не смог нас с тобой рассорить и разделить?. .  Да потому, что кроме ревнивого и мстительного бога, который оправдывает и прощает творящих зло и жестоко карает не делающих зла – есть ещё и другой, Светлый Бог! Который не меч несёт на землю, но Мир.  Который не разделяет людей на правильных овец и неправильных козлов и не сеет промеж них вражду, но открывает людям то, что их мирит и объединяет.  И который не разлучает любящие сердца, а соединяет их.  И я верю в этого Светлого Бога! А по-другому и быть не может – иначе мы давно уже перегрызли бы друг дружку и живьём один другого поели… Он-то – этот Светлый Бог – и соединит меня с твоим дедом навечно за границей жизни и смерти!
     Настя:
     – Бабушка! Ну а если там нет ничего – за этой границей жизни и смерти?!
     Бабушка:
     – Вот я и хочу узнать, есть там что-то или ничего нет.  И ты, родная моя, должна помочь мне в этом.  Поэтому я и прошу тебя: сожги кулихор. 
     Настя:
     – Да нет там, бабушка, ничего – ни тёмных, ни светлых богов! И жизни загробной никакой там нет!
     Бабушка:
     – Ничего нет, говоришь?. .  Ну что ж.  Не было меня на земле многие лета до моего рождения – и что-то вот не припомню, чтобы я сильно от этого мучилась и страдала… Пора бы мне уже и вспомнить это изрядно подзабытое состояние…
     Настя:
     – Ой, бабушка! Я ждала от тебя помощи – думала, ты мне что-то посоветуешь, подскажешь.  А ты меня в угол просто загнала – в тупик, из которого нет выхода… Какой-то заколдованный круг! Сбылось пророчество Изольды…
     Бабушка:
     – Нет, Настя, загнанной в угол ты была до моего прихода.  А я тебя вывела на распутье, где у тебя появился выбор.  Я научила тебя, как разорвать заколдованный круг, в котором ты оказалась. 
     Настя:
     – Да какой выбор, бабушка?! Кого из любимых и дорогих мне людей принести в жертву – вот какой выбор ты мне предлагаешь! Не хочу я такой выбор! С большой радостью я бы сейчас оказалась на месте и папы, и мамы, и Ани, и… на твоём месте, бабушка… Только бы не делать мне этот проклятый выбор!
     Бабушка:
     – Знаю, Настенька, тяжело тебе сейчас – всегда нелегко принимать важное решение… Несло тебя как лёгкую былинку по ветру, и не задумывалась ты, куда тебя вынесет.  И случалось с тобой всё как бы помимо твоей воли… И вдруг тебе самой надо сделать выбор, от которого многое зависит не только в твоей жизни, а и в жизни близких и дорогих тебе людей.  Но ты уже взрослая девочка – надо быть готовой к таким поворотам судьбы… Ты сейчас на распутье.  Но именно на распутье, в момент важного и трудного выбора, и ощущается полнота настоящей Жизни! Со всеми её оттенками – цвета, звука, запаха, душевного волнения, боли и радости… Я это по себе знаю. 
     Настя:
     – Тебе легко говорить, бабушка!
     Бабушка вдруг потухла – угасла, будто сгорев без остатка. 
     – Нет, Настенька, не легко мне… Мне очень не легко… Это не то, чего я хотела… И мысль о том, что из-за меня у вас всё неладно, – никогда уже не даст мне покоя.  Не вынесет моя совесть такой тяжкий груз – это гораздо хуже смерти… Да и… Да и не держит меня ничего уже на этой земле – вырублен православными топорами даже тот маленький сад, который в юности своей я на ней – на земле этой – под звуки духового оркестра посадила…
     Тяжело вздыхает. 
     – Сделай то, о чём я тебя прошу – тогда хоть у вас всё наладится.