Эти были оставлены зверем крупным, ловким, в меру быстрым.  Незнакомым ей зверем. 
     Непонятно было так же, в какую сторону он бежал.  Углубления были почти симметричными.  Решив, что сегодня поздновато для открытия новых видов, Озёрская продолжила свою прогулку, всё же не выпуская из виду цепочку странных углублений.  Это оказалось совсем нетрудно.  Звериная тропа и прогулочный маршрут Светы почти совпадали.  А что, если она настолько привыкла к местной общительной фауне, что уже не обращает внимания на резвящихся поблизости оленей?
     Но в парке было на удивление тихо и безжизненно.  К тому же, сами следы-то она не смогла не заметить! Значит, что-то в них было такого странного, кроме формы.  Но что? Маршрут?
     Проклиная непрошеное любопытство, Света вернулась к центру озера.  И поняла, что идти по следу дальше невозможно: цепочка вела прямо в лес.  Эту часть парка оставили нетронутой после отделения территории.  Ни освещения, ни ориентиров.  Но Озёрская была уверена: зверь не углублялся в лес.  По крайней мере, сегодня. 
     В поисках подтверждения своей гипотезы, Светлана прошла по следам до берега, а затем проверила снег за ближайшими деревьями.  Так и есть: снегопаду не удалось окончательно уничтожить более старые цепочки цилиндрических углублений.  Они огибали озеро, делая приличный крюк и, петляя, терялись в лесу.  Более того.  Здесь зверь был аккуратен, часто припадал к земле, своим весом утрамбовывая снежный покров. 
     Новый след сильно отличался от своих предшественников.  Он не петлял.  Цепочка была практически прямой.  Зверь не таился.  Или у него не было времени таиться.  Или снегопад придал ему бесстрашия.  Неизвестно.  Важно было другое: Светлана слишком хорошо представляла направление следа.  Срезая кусок замерзшего озера и идя напрямик через лес, след должен был выйти на небольшой холм.  Оттуда открывался хороший вид на здание центра.  Вернее, на тот его угол, где располагался основной кабинет Светы.  Кабинет, в котором последние пару недель привык спать Янковский. 
     Теперь смутное нездоровое любопытство нашло для себя законный повод: убедиться, что пациенту никто и ничто не угрожает.  Сомнительное объяснение, но человеческая любовь к загадкам не нуждается в оправдании. 
     Быстрым шагом, смешно поднимая локти (что должно было символизировать бег), Света поспешила в обход.  Через четверть часа она благополучно обогнула лесной массив и, шумно пыхтя, взобралась на невысокий холм.  Любой зверь, вздумай он здесь отдохнуть, давно бы убежал, испуганный звуками светиной одышки. 
     Холм покрывали проплешины высокого кустарника.  Если сесть в метре от вершины, то можно незаметно наблюдать за окнами центра.  Так и есть.  Следы повсюду.  Зверь приходил сюда не один раз и сидел, надежно скрытый ветвями кустарника. 
     Вот почему она так насторожилась из-за этих проклятых следов! И что прикажете делать теперь? Можно спуститься с холма, дойти до здания, а оттуда по главной аллее направиться прямиком на выход.  Но куда спешить? Поздний вечер все равно вот-вот перетечет в ночь.  А домашние вряд ли ждут ее возвращения с замиранием сердца.  У своего семейства Света последние пару лет вызывала странную смесь снисходительного сочувствия, сдержанного раздражения и с трудом скрываемой брезгливости.  Поэтому выбирать особенно не приходилось.  Пойти по следу сейчас было единственным удовольствием, которое Озёрская еще могла получить от жизни.  И она воспользовалась этой возможностью. 
     Когда озеро снова устроило маленький топографический сюрприз, возникнув из ниоткуда, Светлана была свято уверена, что следы должны исчезнуть.  Она бы не удивилась, если бы кто-то сообщил, что в парке находится сразу несколько озер.  Иначе как объяснить, что все ее прогулочные маршруту вели к водоему? Даже если Светлана бы развернулась и пошла сейчас строго в сторону центра, ее задумчивость и привычка плавно отклоняться от траектории опять сыграли бы ту же шутку.  И замерзшее зеркало прожитой жизни в который раз заставило бы обнаружить отражение своего опостылевшего бытия. 
     Но следы были там же, где и полчаса назад.  Здесь зверь уже не топтался, а быстро и неосторожно рвался напрямик, прочь от наблюдательной площадкеи, в сторону боковой аллеи.  Персонал парка знал, что Света часто гуляет здесь поздним вечером.  Специально для неё в этой части парка с ветвей деревьев свисали декоративные фонарики, стилизованные почему-то под гроздья винограда.  В иное время года растущий на деревьях виноград выглядел бы абсурдно, но зимой гроздья можно было условно считать связками рождественских колокольчиков или (на худой конец) сосульками. 
     Очень скоро Светлана поняла, что движется параллельно своей любимой аллее.  От хорошо знакомого маршрута ее сейчас отделяет только ровный строй молодых, но густых елей.  На душе стало вдвойне тревожно.  Получается, зверь вполне мог незаметно сопровождать ее во время вечерних прогулок.  Но здешняя живность, если проявляет интерес к человеку, то делает это открыто.  Да и живут те же олени только в противоположной части парка - именно парка, - крайне редко посещая неухоженную мрачную часть леса.  Хотя кто разберется в видах столичного ландшафта?
     Азарт следопыта окончательно соединился со смутным страхом, образуя волнующую амальгаму мрачной восторженности и какой-то совсем неправдоподобной открытости миру.  Так, наверное, пещерный человек выслеживал саблезубого тигра, готовясь одновременно и к триумфу, и к гибели. 
     Путь преградил небольшой холмик.  Зверь разрыл не только снег, но и умудрился растревожить промерзшую почву.  Значит, скорее всего олень - эти и любят, и могут что-то искать под слоем мерзлоты, остервенело гарцуя и копытом выбивая из земли признания во всех смертных грехах. 
     Светлана снова почувствовала на своей шее удушающий захват обыденности.