Он почувствовал, как расслабляющее тепло заполняет грудь, но не позволил себе распускаться.  Обняв Наташу, он заглянул ей в лицо и спросил:
     — Милая, ты когда-нибудь расскажешь мне, черт побери, кто ты и откуда? Я устал от неведения. 
     — Расскажу. 
     Кравец увидел, как в Наташиных глазах мелькнула тень испуга.  Смешно.  “Короткое счастье Фрэнсиса Макомбера. ” Мудрый Папа Хэм знал, что мужчина становится мужчиной, выходя на тропу войны и охоты, и тогда женщина начинает уважать и побаиваться его. 
     Кравец спохватился и поморщился от неуместных реминисценций.  Наташа ведь может подумать, что он просто хамит, пользуясь ее зависимым положением.  Он отстранился, подхватил Наташу под локоть и скомандовал:
     — Пошли. 
     17
     Одинокий серебристый “джип”, похожий на железного гиппопотама, маячил на пустынной автостоянке возле спорткомплекса, влажно поблескивая полированной “шкурой”.  В здании комплекса светилось несколько окон, но оттуда не доносилось ни звука.  Только мокрый снег едва слышно шелестел в кронах деревьев, не успевших до конца освободиться от мертвой листвы.  Где-то в стороне двухэтажных бараков, в которых проживал Чокнутый Виталик, протяжно завыла собака. 
     Кравец дернул ручку передней дверцы.  Под потолком салона зажглась лампочка, и он увидел двух развалившихся на сиденьях молодых толстошеих бугаев, коротко остриженных, в распахнутых на груди рубахах, разомлевших от банной жары.  Кравец заметил, как под тонкой тканью шевельнулись тренированные, но успевшие подернуться жирком бугры мышц.  Из салона потянуло теплом, пивным перегаром и ароматом дорогой сауны. 
     — Привет, — сказал Кравец. 
     Хлопцы молчали, настороженно разглядывая пришельца.  Наконец тот, что сидел за рулем, заметил за спиной Кравца Наташу, ухмыльнулся и протянул:
     — Кто к нам прише-ол!
     Кравец, повернув голову к спутнице, одними губами спросил:
      — Они?
     Наташа кивнула. 
     — Это кто с тобой? — резко осведомился второй, расположившийся на пассажирском сиденье.  — Мы разве так договаривались?
     — Деньги у меня, — прервал его Кравец. 
     — Пошел вон, ментяра! — огрызнулся пассажир и сунул руку под сиденье. 
     — Если я ментяра, — рявкнул Кравец, — оторви задницу, выйди и осмотрись.  Тут ОМОНа в кустах будет не меряно!
     Бугай завертел головой. 
     — Чо за ОМОН, в натуре? — картинно развел руками водитель.  — Чо у нас тут, шняга какая-то? Культурные люди конкретно собрались по вопросам бизнеса.  Папаша, если бабки при тебе, залезай, гостем будешь.  — Водитель обернулся и распахнул заднюю дверцу “джипа”. 
     — Некогда рассиживаться.  Чьи деньги?
     — Ты выкатывай, а мы разберемся, — осклабился водила. 
     Кравец опять вопросительно глянул через плечо на Наташу.  Последовал утвердительный кивок. 
     — Натаха, — встрял пассажир, — это чо за папик? Ну ты нашла… Айда в баньку, я тебя попарю. 
     — Юноша, следи за речью, — процедил Кравец.  — Иначе в бизнесе не преуспеешь. 
     — Ты, что ли, помешаешь?! — Бугай схватился за дверную ручку. 
     — Остынь, — урезонил напарника водила и опять оскалил зубы.  — Ближе к делу, папаша. 
     — Рассчитываемся и вы ее больше не беспокоите.  — Кравец ткнул большим пальцем себе за спину, где топталась его спутница.  — Проблемы есть?
     — Без проблем. 
     Кравец извлек из кармана куртки стянутую резинкой пачку “баксов” и протянул ее водителю. 
     — Считай. 
     Тот принял деньги и небрежно швырнул их в автомобильный “бардачок”. 
     — Успеется. 
     Кравец отступил на шаг. 
     — Ну что, — протянул водитель, — надо бы обмыть.  На самом деле, пошли в сауну, шампани жахнем.  А? Натуся, ты как?
     Он проворно выбрался из машины. 
     — В другой раз, — сказал Кравец, пятясь и подталкивая перед собой Наташу. 
     Профессиональный удар в челюсть вышиб из глаз Кравца фонтаны искр и швырнул его на землю.  На секунду он оглох и ослеп, а когда пришел в себя, увидел у самого лица подернутый радужной бензиновой пленкой асфальт и чьи-то ноги в белых “рибоковских” кроссовках.  Один кроссовок приподнялся и почесал лодыжку под фиолетовой штаниной спортивных брюк. 
     И тут же тишину располосовал пронзительный Наташин крик. 
     Превозмогая слабость и гул в голове, Кравец приподнялся и увидел, как пассажир “джипа” настиг бросившуюся к аллее Наташу, сгреб ее в охапку и поволок к дверям спорткомплекса.  — Куда, с-сука… заодно и помоемся!
     Наташа повисла на его руках, наугад колотя воздух кулачками. 
     — Отдыхай, ко-озлина! — услышал Кравец откуда-то сверху и едва успел прикрыть руками лицо от летящего в него кроссовка.  Следующий рассчитанный пинок подбросил Кравца в воздух, как футбольный мяч.  Хрустнувшие ребра отозвались жуткой болью. 
     Наташа, кажется, укусила нападавшего, он выматерился и выпустил пленницу. 
     Белые кроссовки мелькали в воздухе, как взбесившиеся маятники.  Кравец слышал звуки наносимых ему ударов и чувствовал, что тело теряет вес, становится легким и бессильным, а сознание подергивается мутной рябью. 
     “Да он же меня убьет”, — успел подумать Кравец, прежде чем задохнулся от удара в грудь. 
     Наташа снова завизжала, и это выдернуло Кравца из навалившегося беспамятства. 
     — Смотри ты, падла, никак не отрубится, — удивленно пророкотало где-то очень высоко, и белый кроссовок отпрянул в темноту, чтобы вернуться и довершить дело. 
     Револьвер выпал у Кравца из-за пояса и теперь, как горошина в погремушке, болтался между курткой и животом.  Собрав последние силы, Кравец откатился в сторону.  Кроссовок прошелестел в воздухе, его обладателя развернула инерция неточного удара.