Она сделалась единственной хозяйкой положения и еще долго не отпускала несчастную в сладкое желанное небытие. 
     
     * * *
     
     Вивьен еще долго сидел, не в силах пошевелиться.  Он смотрел на недвижимое тело Обращенной и не мог разобраться в собственных чувствах.  В голове творилось черт знает что.  Бардак или помойка – вот были лучшие определения царившей там сумятице. 
     Боль в груди никуда не делась, редкий кашель не всегда обходился без новых капелек крови, стекающих по подбородку.  Руки ломило не то после падения, не то после знакомства с живыми колоннами и их щупальцами.  Все случившееся должно было вызывать неприязнь к лежащему рядом существу.  Вивьен и испытывал эту неприязнь.  Но не так, как следовало бы.  Он не мог отвязаться от мысли, что где-то там, за искореженным телом и сознанием, все еще жила та испуганная девчонка, которая наивно высматривала падающие огоньки и мечтала о большом городе.  Жила и теперь освободилась.  Освободилась ли? Или она навечно связана с жестоким созданием, не имеющим понятия о сострадании?
     Вивьен чувствовал себя разбитым и раздавленным. 
     - Сострадание? - проговорил он, глядя в никуда.  Собственные слова показались удивительно глупыми, чужими и далекими.  - А откуда ему взяться в этом месте - построенном на крови и боли, ненависти и страхе?
     В жилах закипала ярость, и алхимик поймал себя на том, что бьет кулаком в камень пола.  Костяшки уже покраснели и потрескались, но боли не было.  Хотелось разнести весь этот склеп и колодец в придачу.  Выплеснуть всю скопившуюся ненависть на тех, кто стал всему виной.  Из-за кого в красивейшие земли Радужных Мостов проникла злая порча, а люди в окрестных деревнях теряли родных.  Но глупо было надеяться найти хоть одного виновного.  И даже не из-за того, что корни войны затерялись в далекой древности, а потому, что их попросту не могло быть. 
     Вивьен был опустошен.  Ярость постепенно улеглась, а вместе с ней исчезли и мысли.  В голове стало пусто и гулко.  Пошатываясь и кашляя, алхимик поднялся на ноги.  Пора выбираться из столь негостеприимного для людей места.  Хотя для своих хозяев оно тоже не стало дворцом.  Просторный склеп – вряд ли это то, о чем они мечтали. 
     “Мили!” - Вивьен хлопнул себя ладонью по лбу.  Он совсем позабыл о девушке, а ведь сейчас ей почти наверняка нужна помощь.  В памяти сами собой всплыли слова Обращенной о Пастырях и об их возрождении благодаря его жизненным силам. 
     “Глупец, именно так ты ее и убьешь”, - на плечи словно опустился тяжелый камень.  Ведь во всем, что случилось после спуска в колодец, по большому счету лишь его вина.  Не будь он столь упрям, все могло бы повернуться иначе. 
     Алхимик тряхнул головой, отгоняя тягостные мысли, осмотрелся.  Огоньки так и висели в зале, будто им не было абсолютно никакого дела до всего произошедшего.  Что ж - радовало хотя бы то, что не придется блуждать в полной темноте.  Хотя даже со светом это место заставляло шарахаться от собственной тени. 
     Вивьен с удивлением понял, что знает, каким образом располагаются все коридоры, переходы и залы в этом подземном дворце-склепе.  Видимо, вместе с историей обращения девушки ему стали доступны и какие-то другие сведения, которые постепенно всплывали в голове, вырисовываясь из разрозненных фрагментов в единую картину. 
     "Интересно, специально она мне все это передала или нет? - задал себе алхимик мысленный вопрос.  – Вряд ли.  Даже находясь при смерти выкладывать врагу столь важные сведения? Глупо.  Разве что их открыла уже не смертоносная бестия, а наивная девчонка? Как ее звали?” – вот чего он так и не узнал, так это имени последней из Обращенных. 
     Вивьен склонился над недвижимым телом, одним коротким движением выдернул из виска иглу, провел рукой по распахнутым векам.  В глубине души он надеялся, что вот-вот это костлявое существо вновь станет обычной девчонкой.  Пусть даже неживой, но сумевшей обрести свой истинный облик.  Разумеется, этого не случилось.  У ног алхимика по-прежнему лежало нечто, лишь напоминающее человека. 
     - Прости, - одними губами прошептал Вивьен и направился прочь, более не оборачиваясь. 
     
     * * *
     
     Мили очнулась в полной темноте.  Голова раскалывалась.  Произошедшие события выглядели далекими и нереальными, как плохой сон.  Только в отличие от обычного сна, который должен развеяться без следа, последствий от кошмара чародейки было предостаточно.  Девушка попыталась дотронуться рукой до ноющего виска, но не тут-то было.  Прочные путы стягивали ее тело и крепко прижимали к чему-то гладкому и холодному.  Попытки высвободиться ни к чему не привели.  Тем более что каждое резкое движение тут же отзывалось в голове очередным приступом пронизывающей боли. 
     Воздух вокруг стоял спертый и затхлый, с примесью мелкой пыли.  У Мили немилосердно кружилась голова, то и дело накатывали приступы тошноты.  Девушка широко раскрывала рот, пыталась поглубже вздохнуть, но взвесь, попадая в горло, вызывала сильные приступы кашля, от которого голова и вовсе раскалывалась.  Вот когда чародейка возблагодарила скудный рацион последних дней.  Можно не опасаться задохнуться в потоках содержимого собственного желудка, сейчас пустого и сжавшегося.  Но это не отменяло неприятных ощущений в животе. 
     Поначалу девушка старалась шуметь как можно меньше, опасаясь привлечь ненужное внимание.  Она даже кашляла, сдерживаясь изо всех сил.  Что, впрочем, не очень помогало.  Акустика комнаты убивала Мили.  Небольшое пространство словно нарочно выплевывало все рожденные в нем звуки с пугающей чародейку громкостью.