Шихуанди, нагнувшись низко над полуразложившимся телом, рассматривал и пересчитывал ее родинки, без конца загибая пальцы на своей обветренной руке.  Затем он выпрямился. 
     .  .  . 
     .  .  . 
     ЗАПИСКИ ЧАНА, ПРАВЕДНОГО ДАОСА
     .  .  . 
      По-прежнему не хватает гончаров.  Обещали прислать еще двадцать мастеров – и вот на тебе, все это так и осталось пустыми обещаниями.  Вероятно, их и не будет хватать: по слухам, и так уже прошерстили всю страну в поисках глиняных умельцев – всех согнали сюда, в пригород Сяньяна, и распределили по «руслам».  Нашему «руслу» перепало всего-навсего около четырех десятков гончаров – просто чудовищно мало, если представить объем работы, который им предстоит выполнить.  Впрочем, поговаривают, что в остальных «руслах» (сколько их – никто не знает даже приблизительно) дела обстоят еще хуже.  Начали лепить вторую сотню.  Глины в том месте, где я указал в первый раз, оказалось недостаточно – пришлось искать новое место.  Сегодня опять ездили все вместе на «поле сомкнутых век» - я, гончары, Пан Дин и этот надутый Янмин – провозились там до вечера.  Янмин не помогал нам, не разговаривал ни с кем. 
      Он неприятный тип: кажется, до умопомрачения горд, что его назначили главным над всеми нами.  Зато Пан Дин – просто золото: милый, трогательный, забавный юнец, совсем мальчишка.  Сегодня он уже не удивлялся, не таращил глаза, когда подъехали к полю.  Во время первой поездки, помню, ужасно рассмешил меня: а, где, спрашивает, покойники с сомкнутыми веками? По-моему, даже Янмин усмехнулся, хотя, по моим наблюдениям, на «поле сомкнутых век» попал тогда впервые.  Вот странный человек – считает себя профессионалом в «деле молчания» - а никогда не практиковал замену трупа «близнецом» (то есть, глиняным двойником).  Я, хотя и не получал никогда от Императора высоких должностей, занимался этим не раз и не два, и (что уж тут скромничать) не безуспешно.  Достаточно вспомнить ту несчастную женщину – жену купца из Аньчжоу: бедняжку растерзали волки, оставив лишь обглоданные кости. 
      Безутешный купец обратился ко мне, и я, смиренный, сумел утешить его (страшно подумать, что было бы, обратись он за помощью к этому выскочке Янмину).  Слепил «близняшку» - такую, что залюбуешься, благо, портрет у меня имелся, сперва думал снять маску с черепа, но затем принял решение просто обмазать череп свежей глиной, прочел несколько заклинаний, мое творение ожило… Правда, становиться (а вернее – оставаться) купеческой женой глиняная красотка не захотела, и на другой день бесследно исчезла, но ведь это, должно быть, потому, что и сам осчастливленный вдовец не только не спешил в объятья вновь обретенной супруги, но и, как признался мне позже, провел ночь без сна, запершись в подвале и дрожа от страха… А чего здесь, спрашивается, бояться? Ну да, он слышал шаги жены – пусть даже они были немного тяжелее обычных, но ведь она тоже… не совсем такая, как прежде – понимать надо.  Но какая нормальная супруга заснет, не дождавшись в спальне мужа? Нет, право, я даже рад, что никогда не имел семьи: эти отношения между мужчиной и женщиной – какой-то бесконечный клубок гнилых ниток, которые тотчас рассыпаются при попытке распутать их.  Впрочем, я отвлекся.  Оказывается, малыш Пан Дин представлял себе «поле сомкнутых век» ужасным, бесконечным кладбищем, где на поверхности валяются трупы с сомкнутыми веками.  Я, конечно, постарался не обидеть этого простака смехом – как мог, объяснил ему, что у мертвых никогда не бывает «сомкнутых век»: в могиле покойник всегда лежит с открытыми глазами. 
      А что до «поля», то никакой жуткой тайны оно, понятное дело, в себе не хранит: ну были тут когда-то могилы древних старцев, отшельников (по всей вероятности, их сверхъестественные способности после смерти передались глине - отсюда ее свойства), и что с того? Впрочем, Пан Дин, кажется, моего объяснения не понял и казался абсолютно сбитым с толку… Сегодня он тоже ни о чем не спрашивал.  У гончаров полно работы – они без конца разжевывают кофейные зерна, пьют возбуждающий отвар корней розовицы, чтоб не смыкать глаз ни днем, ни ночью.  Что поделаешь, Император велел поторапливаться…
     .  .  . 
      Сегодня Янмин спросил, как меня угораздило из мастеров «дела молчания» попасть в монахи.  Экая свинья! Как будто не знает, что это нормальная практика: многие маги, желая очиститься от общения с темными силами, в конце жизни уходят в монастырь.  Со мной, правда, дело обстояло иначе, но с какой стати я должен обсуждать это с высокомерным выскочкой? Живем теперь за городом, отгороженные от всего мира глухим забором.  Тоска смертная, еще хуже, чем в монастыре, но такова воля Повелителя.  С глиняными солдатами (на нашу долю достались, в - основном, лучники и арбалетчики) все пока идет гладко: материала навезли даже больше, чем потребуется – выскребли почти всю глину на «поле».  Помогаем гончарам – я и Пан Дин.  Янмин топчется неподалеку – и всегда один (совсем оставить нас и уйти он не решается, видимо, боится Императора). 
      Самого Императора я видел за все это время только два раза – последний раз полтора месяца назад, когда он примчался на взмыленном, хрипящем коне, нашел взглядом Янмина и нетерпеливо кивнул ему.  Они разговаривали, понизив голос, но я неподалеку разминал глину и многое слышал, хотя, не скрою, почти ничего не понял.  Ясно было одно: какая-то женщина, близкая Повелителю, только что скончалась в родах – и своей смертью причинила Ему боль.  Повелитель на чем-то настаивал, изволил топать ногой, но Янмин (вот ведь какая черствость! Разве можно в чем-то отказывать человеку, когда у него такое горе?) отрицательно качал головой и прятал глаза.  Одну фразу Янмина я расслышал отчетливо - по коже пробежали мурашки от ее загадочности - однако, так и не сумел догадаться, что имелось в виду.  « Если я сделаю то, о чем Вы просите, боль тоже продлится…» Какая такая боль? Я, откровенно говоря, надеялся, что Повелитель, несмотря на свое горе, прикажет хотя бы высечь Янмина за непокорность, но Он только махнул рукой и побрел прочь. 
      Пан Дин рассказывал мне про «Счастливый сон»: у нас с ним все меньше секретов друг от друга – так и должно быть у людей, занятых общим, полезным делом.  Гениальный мальчик этот Пан Дин: надо же додуматься до такого! Оказывается, он изобрел не только эликсир «Счастливый сон», но и сосуды для хранения, и многое другое.  Более того: он придумал способ заставить многотысячную «Железную стаю» одновременно выпить чаши с подмешанным ядом… Я, признаться, с трудом представлял себе, каким образом можно одновременно умертвить такое количество людей, разве что каким-то образом уговорить их прибегнуть к совместному самоубийству – неплохая идея, однако, на практике, трудноосуществимая: у кого-то сдадут нервы, кто-то поднимет панику… А вот прибегнув к привычному воинскому ритуалу, сделать такую вещь будет возможно (по крайней мере, это хоть реально себе представить).  Конечно, дело непростое - тут потребуется слежка - а, чтобы легче было осуществить эту слежку за происходящим,
      Пан Дин предложил покрасить дно каждой кружки в ярко-синий цвет.  Вроде бы простая идея, а ведь никому из нас она, может, и не пришла бы в голову, если б не Пан Дин.  Даже Янмин одобрительно кивнул юноше, а после все-таки нашел повод высказать неудовольствие.  « Все твои умные мысли – от безделья, Пан Дин! Ты бы лучше подумал, как их рассадить… Мне тут передали чертежи из соседнего «русла» - чушь полнейшая: не выдерживает простейшей критики.  Можно подумать, что эти ослы решили, что имеют дело с двумя или тремя сотнями солдат, а не с делом национального значения…» - примерно так он сказал Пан Дину.  Сам же Янмин исполняет роль тюремного надзирателя – вынюхивает, отдает приказания, дает никчемные советы.  Сегодня заставил гончара вылепить из глины фигуру человека, стоящего на коленях, и зачем-то приказал сперва мне, а затем Пан Дину, молниеносно занося руку, бить карманным ножом по глиняному горлу.  Я несколько раз ударил, ни о чем не спрашивая: не терпелось от него отвязаться, а Пан Дин сначала долго упирался.  Сказал:
      « Я не собираюсь убивать людей…» Янмин ответил: «Надо будет – убьешь.  Маг должен все делать сам.  А главное - в такие моменты ощущаешь торжество над смертью: раз ты убиваешь, значит, сам ты жив…» По-моему, какая-то высокопарная глупость: для чего надо обязательно ощущать торжество над смертью? Сегодня вылепили первый десяток лучников из той глины, которую добывали на сухом краю « поля».  Фигуры плохо сохнут. 
     .  .  . 
      Понемногу заканчиваем работу с нашими воинами – смешно смотреть: глиняные шеренги безголовых людей.