Молодой маг - «Безымянный» - я так звал его про себя – поднялся на ноги и метнулся к приоткрытой двери, откуда яркой, полноводной рекой тек лунный свет – Янмин легко отодвинул его в сторону.  У самого выхода он вновь повернулся к нам и сказал мягко, успокаивающе: «Спокойно, ребята… С этим типом я сейчас разберусь сам, один.  Я знаю, кто это…» Мы просто не успели помешать ему. 
      Янмин широко распахнул дверь и шагнул наружу.  Мы, трое, бросились к захлопнувшейся двери и налегли на нее…нет, без толку.  Удивляться Янминову безрассудству теперь не было времени – все знали, что необходимо срочно выломать дверь инструментария, пока этот непонятно откуда забредший вояка не убил нашего начальника.  Безымянный, правда, несколько раз ругнул Янмина крепким словцом, да и дальше продолжал бормотать что-то вроде: «Ну и дурак, ох, дурак… Что за показное геройство? Парень, офицер, ведь вдвое моложе и сильнее этого замухрышки…» Впрочем, его бормотания не мешали нам – скорее наоборот, подбадривали, заставляя работать быстрее.  Но все равно: провозились жутко долго – минут пять или семь – пока Пан Дин не придумал приспособить для удара тяжелый стол, с которого предварительно скинул ящики со щипцами.  За дверью, странное дело, было тихо, но из-за этой тишины страх еще больше овладевал нами – если бы с той стороны доносились крики или ругань, было бы, по крайней мере, ясно, что там происходит.  Поэтому, едва вышибленная нами дверь слетела с петель, мы, трое, бросились наружу, на помощь Янмину.  Что же мы увидели снаружи?
      Помощь вовсе была не нужна.  Наш начальник – живой и невредимый, сидел на корточках спиной к нам, а на жесткой траве перед ним лежал воин, офицер «Железной стаи»… Я ужасно обрадовался, увидев Янмина живым, Безымянный за моей спиной тоже крикнул: «Молодец, Янмин, одолел в одиночку матерого волка…» Янмин, не поворачивая головы, поманил нас рукой.  Мы подошли и тоже опустились на корточки рядом.  Если до того, как я наклонился над бедным «железностаевцем, у меня теплилась еще хоть какая-то надежда, что офицер жив - просто оглушен ударом, то теперь я понял, что ошибался: мужественное, загорелое лицо с крупным носом и широко раскрытыми, удивленными глазами прямо на глазах становилось неживым, иссиня белым… Я вздохнул: что ж… жаль, конечно, воина, но ведь шансов остаться в живых у него, похоже, все равно не было…
      Я спросил: «Чем ты его, Янмин?» Янмин, не отрывая внимательных глаз от мертвого лица, коротко ответил: «Словом…» И тут же, ловко поймав мою руку, провел ею по остывающему смуглому лбу мертвеца и, как бы вскользь, заметил: «Дурная работа, Чан… Глина неровно наложена на лоб – это явно твоих рук дело.  Помнишь, я доверил тебе закончить маску?» Клянусь, в первое мгновенье я обалдело хлопал глазами и, точно осел, таращился на начальника: чего он несет? Какая маска? Какая глина? Янмин, ни слова не говоря больше, опустил обе ладони на лицо мертвого офицера и… и тут мы увидели, что лица больше нет – на его месте зияла ровная глиняная поверхность, кое- где ее нарушали трещины, из которых, пенясь, проступали наружу кровяные сгустки.  Безымянный взвизгнул.  Я закрыл лицо руками – я понял все.  Что сталось с Пан Дином – не буду лгать, не знаю, поскольку он сидел несколько позади меня.  В мозгу неистово билась одна-единственная мысль: так не бывает, не бывает! Но лежащий передо мной безлицый человек, но настоящий мозг, выпирающий теперь наружу сквозь трещины в глине, но, наконец, эти доспехи, по-мальчишечьи небрежно повязанный шарф, сапоги – все говорило об обратном.  Я никогда не видел, чтобы «близнецы» были неотличимы от настоящих людей - я смотрел на Янмина, как смотрят на божество – нежно, с обожанием.  В эту минуту мы услышали за спиной странный вскрик, на который нельзя было не обернуться.  Пан Дин сидел на корточках у стены и, закрыв лицо ладонями ( как недавно я ), плакал навзрыд. 
     Янмин, не спеша, пружинистой походкой, подошел к плачущему и потрогал его бедро носком ботинка. 
     - Ну –с, дорогой Пан Дин…может быть, ты соизволишь нам что-нибудь рассказать? А то мы заскучали…
      Я попытался остановить его:
     - Не надо, Янмин! Ты же видишь, он испугался…
     Янмин, никак не отреагировав на мои слова, продолжал свой издевательский допрос:
     - А с чего бы это глиняной кукле приспичило ходить по пустырю, а Пан Дин? Может быть, она искала одного из нас – самого симпатичного?
     Тут я понял, к чему клонит Янмин: он, вероятно, думает, что это Пан Дин оживил близнеца. 
     Пан Дин перестал плакать, но не отвечал ничего.  При свете луны было заметно, какое бледное у него лицо – оно выделялось белым пятном. 
     - Будешь говорить, щенок? - спросил Янмин с плохо сдерживаемым бешенством. 
     Пан Дин сделал отрицательный жест.  Янмин повернулся и быстро пошел прочь. 
     А, может быть, в самом деле, это сделал Пан Дин? Да нет, какие глупости, зачем? Хотел напрямую спросить мальчика обо всем, но он сбежал от меня, пробормотав: «Прости, Чан, очень болит голова…» Ну что ж, если он такой скрытный…Или просто не доверяет мне? Опечаленный, я отправился спать.  Проворочался до самого утра. 
     .  .  . 
     Наутро Пан Дин сознался во всем.  Он действительно прочитал заклинания над офицером, потому что хотел убедиться в том, что, как он сказал, «не стал еще бездушным убийцей».  Он не ожидал, что глиняный «близнец» и вправду оживет, но теперь, несмотря ни на что, чувствует себя счастливым.  Говоря это, Пан Дин победоносно смотрел на меня и на Янмина и часто моргал – то ли от страха, то ли от возбуждения.  По правде говоря, на счастливого мальчик походил мало: за одну ночь лицо его посерело, осунулось… Почему-то я подумал, что Пан Дин скоро умрет - мастера «дела молчания» обычно чувствуют такие вещи. 
      Я даже потряс головой, точно собака, упавшая в воду, чтобы отогнать эту страшную мысль.  Янмин смотрел на паренька внимательно и прямо, спокойно сказал:
     - Ну вот и умница, Пан Дин – добился, чего хотел.  Есть только одно маленькое «но» - совсем пустяковое и игрушечное, по сравнению с твоими светлыми замыслами: где я теперь возьму недостающего офицера?
     Если честно, эта мысль заботила и меня: все мы отлично понимали, что скрыть исчезновение воина будет не так-то просто: он уже занесен в десятки реестров, дотошные ищейки наверняка докопаются, потом о пропаже узнает Шихуанди…
     Но Пан Дин смотрел спокойно, почти весело:
     - Ну что же теперь делать, Янмин? Мне очень жаль, но…
     - Что делать? – Янмин нехорошо прищурился.  – А я тебе скажу, Пан Дин… Полезешь в яму, отыщешь голову офицера, а Чан и этот – он кивнул на Безымянного, стоящего чуть поодаль (оказывается, не я один не мог запомнить его имя), тем временем вылепят «близнеца»… Так сказать, сокроем следы…
     - Но солдат же больше не оживет, Янмин… - попытался я вступиться за Пан Дина, и тут же усомнился в истинности своих слов: а, может быть, для гения и в этом нет преград. 
     Янмин пожал плечами. 
     - А мне-то что до этого? Если из всей «Железной стаи» один не оживет – не беда, никто и не заметит.  – Он пригладил сальные, с частой сединой, волосы.  - А вот если заметят пропажу младшего офицера, тогда… да вы и сами хорошо знаете, что с нами со всеми будет тогда.  Лично я не хочу… иметь неприятности из-за этого вот… – он кивнул на съежившегося Пан Дина, - искателя приключений.  Или ты предлагаешь сделать с ним то же самое, что и с Ю Луном?
     Я понурил голову.  Ответить, действительно, было нечего: Янмин предложил, пожалуй, неплохой план.  Правда, Безымянный, незаметно подошедший к нам, как видно, считал иначе, он заорал:
     - Да как он в этом месиве отыщет нужную голову, начальник? Я, было, заглянул в канаву в ту ночь, когда мы… в общем, когда опростоволосился дурак Ю Лун.  Там уже никого не найдешь, даже при дневном свете. 
     Янмин ничего не ответил на это – повернулся и вошел прочь.  Пан Дин стоял вконец растерянный.  Я подошел к нему и взял за руку:
     - Да ладно, Пан Дин… Я тебе помогу, пошарим в яме вместе…
     Пан Дин благодарно взглянул на меня и улыбнулся – тут меня снова передернуло от внезапно вернувшейся мысли о скорой кончине юноши.  Он ответил:
     - Нет, Чан, я сделаю все сам! Янмин прав: если из-за меня все это случилось… к тому же, я чувствую себя виновным в гибели воина. 
     Ну что мне было делать? Идти и ковыряться в глине вместе с Безымянным – это, как ни крути, все же приятнее, чем перебирать разложившиеся головы.  Скорее бы уже все это закончилось, скорее бы назад, в монастырь! Я устал, просто чудовищно устал!
     .  .  . 
      «Близнеца» мы вылепили на диво: благо, времени имелось предостаточно.  Пан Дин добросовестно роется в яме и ищет нужную голову.  Я подошел, было, и чуть не сдох от жуткого запаха (хотя всю жизнь занимаюсь «делом молчания»), окликнул мальчика.  Он медленно выполз – грязный, мокрый (несколько часов назад шел дождь), подавленный.  Я взглянул на его руки и обомлел: Пан Дин работал без перчаток! Человек я сдержанный, но тут заорал на дурака, и, кажется, даже затопал ногами:
     - Ты что, ненормальный? Эти головы зарывали еще летом – да каждая из них подобна чаше с ядом! Хочешь, чтоб в твою кровь попала слюна богини Ба? От нее умирает каждый десятый мастер «дела молчания», запомни это! Ты еще молод, а я видел, как мучаются умирающие от слюны Ба…
      Пан Дин упрямо потупился и заявил, что ему все равно.  Я сбегал и принес перчатки, хотя и понимал, что если паршивец до этого два дня рылся в мертвых головах голыми руками, он заразился почти наверняка.  Пошел и со страху все рассказал Янмину, но он почему-то не поспешил оттаскивать Пан Дина от ямы.  Сказал некую странную вещь, вроде того – «да, так и должно было случиться, их не обманешь».  Я не стал спрашивать, кого это «их» Янмин собирался обманывать: во-первых, меня всегда раздражала его манера говорить загадками, а, во-вторых, я очень переживал за Пан Дина. 
     Отправился к себе, лег лицом на матрас и пролежал так до темноты.