А оно с другой стороны… Я сейчас открою эту створку, и…
     - Выметайся из кабинета.  И из центра.  И чтобы я тебя больше здесь не видела. 
     Лера замерла у подоконника, в уголках губ ее промелькнула и тут же спряталась какая-то неуместная в таких ситуациях победоносная ухмылка. 
     - Как скажете, Светлана Александровна.  Думаю, я получила достаточно полезного опыта и… и информации.  До свидания. 
     - Собака. 
     Света произнесла имя любимого зверя негромко, но очень чётко, заставив стажёрку подавиться собственным оптимизмом.  Да если бы не природная лень и забывчивость, Озёрская бы обеспечила девчонке такую профессиональную репутацию, что ни одно приличное учреждение!. . 
     Но Леры уже не было в здании.  Прихватив флешку с заранее сохраненными копиями кое-каких документов, девушка попросила двух охранников сопроводить ее до выхода с территории.  Пусть это и был всего лишь сон, но приставленная к спине дрель чужого тяжёлого взгляда не давала покоя. 
     Но смотрела девушке вслед вовсе не Озёрская.  Последняя была занята изучением бурого пятна на оконном стекле.  Очень было похоже на кровь.  Но если зверь стучал окровавленной лапой, то может, ему просто нужна помощь? И ничего мистического в этом нет? Надо подсказать охране поискать поближе к зданию.  Мало ли. 
     - Добрый день, Светлана.  Что у Вас тут происходит?
     На пороге стоял Янковский.  Выглядел он свежим, отдохнувшим и решившимся на что-то важное. 
     - Умер смотритель парка.  Сердце.  Ничего криминального, но служба безопасности никогда не откажет себе в удовольствии устроить учения, - Озёрская заслонила собой окно. 
     - Угу, - неопределенно отозвался пациент, устраиваясь в кресле так, чтобы не видеть ни терапевта, ни окна.  Словно догадывался о событиях прошлой ночи.  - А я вот пришёл сообщить, что всё.  Бессонница прошла.  К тому же, я принял важное решение.  Пакет акций, из-за которого ко мне прицепилась прокуратура, я продам.  Притом не кому-нибудь, а Храброву.  Не понимаю я его тягу к финансовому антиквариату.  В этих бумажках речь идёт о столетнем имуществе моего клана.  Да только имущества этого в природе давно нет. 
     Озёрская только пожала плечами. 
     - Честно говоря, у Вас тут хорошо, спокойно, уютно.  Но еще одного экскурса в прошлое я не выдержу.  Такая тоска. 
     Когда Озёрская тщательно подбирала слова, она генерировала звук, похожий на смесь утробного кошачьего урчания и тибеткой мантры.  После вчерашнего чаепития психотерапевт напоминала скорее небольших габаритов белорусский трактор.  Янковский насторожился.  Может, он что-то пропустил, и часть безумия должна передаваться лечащему врачу?
     - Станислав, сейчас услышьте и поймите меня правильно, - начала свой медленный монолог Озёрская.  - Тоска это тоже защита от страха.  Ваши эмоции стали менять формы и маски.  Но нам всё равно надо вскрыть их подлинный смысл.  И тогда этот сеанс действительно станет последним.  Иначе бессонница вернётся. 
     - Смысл, говорите? Да там сплошная бессмыслица.  Я говорил Вам, что стал жить у прадеда в небольшом поселке? Говорил.  Ну вот.  И жили очень даже хорошо.  Но каждый вечер к нам приходил пёс.  Большой, чёрный, лохматый. 
     - Откуда же он приходил?
     - А не знаю.  Когда я выглядывал в окно, он всегда сидел.  И смотрел на меня.  Или не на меня.  Не могу сказать.  Он очень лохматый был.  Глаз не видно.  Я очень хотел выйти и погладить его.  Но прадед каждый вечер запирал дверь на засов.  Похоже, он знал о собаке.  Но сам избегал смотреть в окна, да и меня спать прогонял. 
     - Может, это был волк? Или медведь? Только чёрный.  Приходил из леса. . . 
     - Нет.