Конечно, надо бы немедленно рассказать обо всем товарищам, но о чем рассказывать? О том, что он вместо того, чтоб возвращаться в свою часть, болтался ночью по кладбищу, увидел каких-то двух чудиков, разрывающих могилу, и плетущих что-то несуразное насчет гибели «Железной стаи»… Да его поднимут на смех! И потом – кому рассказывать? Близких друзей Ван Вэй так и не завел – отчасти благодаря своему замкнутому характеру, отчасти – из-за того, что играть в азартные игры и таскаться по «домам девочек» он опасался, а других совместных забав у молодых солдат не было. 
      Нет, конечно, Ван Вэй не был бирюком, он подчас любил поговорить, поспорить - с Маленьким Луном, например - но это была не дружба, а так, приятельские отношения – не более того.  Ему очень нравился новичок – того уже успели за глаза прозвать Бешеным Котом, однако, в глаза так называть никто не решался: должно быть, из-за того, что новичок был всегда серьезным, и вместе с тем – дружелюбным и мягким.  Этим странным сочетанием он сразу расположил к себе большинство лучников в подразделении: все они казались ватагой детей, Бешеный Кот – единственным взрослым. 
      С ним бы поговорить: он-то уж точно не станет смеяться, и придумает, что делать дальше.  Или не говорить? С другой стороны, какое-то странное, темное чувство изнутри подсказывало молодому лучнику, что ночное происшествие, действительно, связано с надвигающейся бедой, и что действовать надо немедленно - при чем здесь, в конце концов, дружеские отношения? Разговор в палатке еще более укрепил в нем намерение поделиться своими мыслями с Бешеным Котом, к тому же, он теперь точно знал: поле всего, что было сказано, тот наверняка отнесется серьезно к словам Ван Вэя.  Конечно, идеально было бы сначала выследить этого самого Кантонца и своими глазами убедиться в его коварных планах, но как выследишь? Даже тех двух горе – магов, которых он видел ночью на кладбище, Ван Вэй вряд ли узнал бы при дневном свете – что уж говорить о каком-то незнакомом человеке, который, кроме всего прочего, друг самого Императора? Но ведь… Вепрь недаром сказал – Императору тоже угрожает опасность, да оно и понятно: с такими друзьями не поздоровится! Значит, Лунчик прав: надо спасать Повелителя.  Но… от кого? Голову разрывало непривычное обилие мыслей – и Ван Вэю временами казалось, будто
     это в его собственный череп вбил гвоздь проклятый Кантонец. 
     .  .  . 
     
     .  .  . 
      Она стояла в танцевальном классе, окруженная с четырех сторон зеркалами – от самого пола до потолка - и пристально, с удовольствием, смотрела на свои туго обтянутые, еще не начинавшие полнеть ноги.  Как все-таки ветрена, непредсказуема жизнь! Она, Гали, в детстве была любовницей шелкового хозяина, затем танцевала в Цунхуа – до упаду, до тихого бешенства.  Затем учила красивых девчонок из бедных семей – учила танцевать, а заодно и отдаваться чужим мужчинам за три монеты, две из которых шли в пользу заведения и еще одна – в ее собственный карман.  И вот теперь она, старая, уставшая от чуждых, хорошо оплачиваемых ласк, стоит в танцевальном классе собственного театра, смотрит на свои ноги и ждет своего возлюбленного.  Скрипнула дверь.  Гали не оглянулась: она хорошо знала манеру Шихуанди – сперва тяжелые, стремительные шаги, затем – распахнутая – с грохотом, наотмашь – дверь… И, наконец, горячие, нетерпеливые руки, стискивающие ее плечи и шею, осторожно касающиеся ее сосков, срывающие с себя опостылевшую одежду.  Кто-то переминался на пороге, не решаясь подойти ближе.  Гали недоуменно оглянулась и увидела крупного, красивого мужчину с растрепанными волосами и загорелым, слегка осунувшимся лицом.  За правым плечом какой-то мешок – в театр танца явился с мешком! Она поморщилась – чего ему надо в танцевальном классе? Не охотник за развлечениями, не торговец женщинами – это она поняла сразу. 
      Значит, опять какая-то неприятная история, вроде той, что случилась два или три года назад – когда чиновник крупного земельного ведомства узнал в одной из ее «ласточек» свою малолетнюю племянницу.  Гость приблизился – робко, неслышно – меньше всего он был похож на разгневанного родственника соблазненной девочки.  Значит, не то… Он подошел почти вплотную, и Гали увидела, что ресницы у него длинные, совсем светлые и отливают серебром.  И эта щегольски подстриженная бородка – врач или, может быть, мастер «дела молчания»? Красивый и явно не бедный, хотя вряд ли с него можно много вытрясти!
     - Выслушай меня женщина… - гость учтиво склонился перед ней.  – То, что я хочу поведать тебе, очень важно…
     Гали пристально, без улыбки, смотрела на него снизу вверх - ее рыжая голова едва доставала до плеча гостя. 
     - Говори… - голос почему-то отдавал сегодня хрипотцой более, чем обычно.  Или ей показалось?
     - Женщина, Император хочет убить «Железную стаю»… Мы должны помешать ему.  Тебя он послушает…
     Гали молчала – ни одна черточка в ее лице не дрогнула от этих страшных слов. 
     Ободренный вниманием женщины, красивый врач принялся развязывать свой странный мешок, бормоча какую-то чушь. 
     - Вот… вот, посмотри… Страна будет обескровлена… Кантонец – мошенник, Шихуанди ему верит. 
     - Что у тебя там? – перебила Гали. 
     - Кости, моя госпожа… Кости девочки, которую Кантонец зарядил своей «незримой силой»… Она должна была ожить, но не ожила… Кантонец – вор, моя госпожа, он убьет армию…
     Пользуясь тем, что странный посетитель стоял в пол-оборота к ней, Гали мученически коснулась висков.  Помешать Шихуанди, ха-ха-ха. . .  Красивый дурак не понимает, что нет в мире средств переубедить мужчину лишь в одном случае – когда он собирается спасти человечество.  Это как раз такой случай – неужели непонятно? Но не говорить же сумасшедшему гостю, что ей давно известны планы Шихуанди насчет армии. . . 
     Гали издалека поглядела на дурно пахнущие, смешанные с землей человеческие кости и по-девчоночьи наморщила нос:
     - Завяжи обратно. . .  Сейчас же убери эту гадость, здесь не кладбище. . . 
     Гость сокрушенно посмотрел на нее. 
     - Я просто хотел, чтоб ты поверила мне, госпожа, поэтому и принес их. . . 
     К Гали снова вернулся ее сухой, деловитый тон. 
     - Ну, предположим, я поверила тебе. . .  Итак, ты хочешь, чтоб я передала твои слова Императору.  Но почему бы тебе самому не поговорить с ним? Насколько я знаю, он проводит с членами вашей Коллегии почти все время, свободное от еды и сна – так его захватила эта идея с бессмертием солдат. . . 
     Красивый упрямо тряхнул косматой, как у льва, головой. 
     - Со смертью солдат, моя госпожа. . .  И то, что ты сказала, не соответствует истине: он, действительно, очень увлечен этой идеей, но время, о котором ты говоришь, он проводит с Кантонцем – не с нами. . .  Ему одному он верит, а, между тем. . .