- О-о-о, Том… эти твои вечные шуточки.  Ты считаешь, я обладаю такой огромной силой, чтобы спасти вас с Киром от привидения?
      Томас мгновенно перестал кривляться и посмотрел на Симону просто и весело, точно на дивно мерцающий лед катка во время зимних каникул. 
     - Ну, разумеется, обладаешь, Симона… Ты можешь спасти нас даже от тысячи привидений…- хитрый паренек сделал паузу и пояснил:… потому что все привидения боятся совершенства. 
     Симона засмеялась и укоризненно покачала головой, при этом стараясь не встретиться глазами с Киром – так ему показалось. 
     - Противный маленький льстец.  Знает, что я его люблю и балую – вот и пользуется.  Ну ладно, пойдемте в вашу степь, только ненадолго – а то Вибе меня хватится. 
     Когда проходили мимо «поля статуй», все трое повернули головы и посмотрели на воинов из терракоты.  Смотрели по-разному: Томас – весело, точно на близких друзей из военной школы после летней разлуки, Кир – откровенно любуясь, Симона …но никто не видел, как смотрела Симона.  Лишь когда вышли в степь, оставив глиняных солдат далеко позади, она сказала:
     - Знаете, мне иногда кажется, что они вовсе не так неподвижны… Может быть, они живут какой-то собственной, непонятной нам жизнью?
     Томас хмыкнул:
     - Ну да, скажи это своему Вибе…
     Кир заметил сдержанно:
     - Мне кажется, профессор настроен уже не так материалистично, как раньше.  Он ведь сам тогда велел съездить к китайскому магу…
     Будущий офицер (уж чем-чем, а романтизмом юности он явно не отличался) аж присвистнул от негодования:
     - Да, а ты знаешь, зачем он это сделал? Ну, во-первых, потому что, несмотря на все наши старания, кое-какие слухи после истории с Начальником все же поползли, даже, говорят, в какой-то местной многотиражке про здешние чудеса тиснули… Здесь, Кир, не Советский Союз, а Китай: здесь, если не пригласишь мага в такой ситуации - тебе на вполне официальном уровне могут запретить дальнейшие раскопки.  Ну а во-вторых, Вибе же у нас писатель… ну и хотел, видно, написать романчик про китайских магов, которые вмешались в работу над уникальной терракотовой армией… А что? Неожиданный такой кульбит – Нобелевку, может, и не дадут, а на очередной бестстеллер явно тянет. 
     - Том… - Кир указал на Симону и сделал запрещающий знак. 
      Но Симона, казалось, вовсе не слышала их слов – она шла чуть впереди – легкая, почти невесомая – и постукивала себя по бедру только что сорванной веточкой полыни. 
     Кир смотрел, как лунный свет неровно падает на ее отросшие за месяц волосы и чувствовал горячую, ни с чем не сравнимую боль под сердцем… Он носил эту боль – грустно и вместе с тем бережно – так женщина носит в себе нежеланного ребенка.  Ему не хотелось ни о чем говорить – хотелось просто идти и смотреть на нее.  Но говорить было надо.  Неохотно, чтоб только поддержать разговор, Кир спросил:
     - А как ты думаешь, почему маг не поехал сюда?
     Томас фыркнул: этот вопрос и ему, и отцу задавали уже миллион раз.  Он подобрал камешек и швырнул его в суслика, стоявшего столбиком неподалеку. 
     - Потому что у Вибе свой интерес, а у мага – свой, неужели непонятно? Тащиться в такую даль, чтобы сражаться с какими-то глиняными мертвецами – по-моему, это дикость.  На его месте я бы тоже не поехал. 
     - С какими мертвецами? – машинально спросил Кир, думая о своем. 
     - С какими… Он же сразу начал болтать, что наши глиняные статуи – не статуи вовсе, а мертвецы, ну а что он еще-то мог сказать? Прямо детектив какой-то – раскапывали статуи, а они превратились в покойников, и принялись пугать местных жителей и охотиться на дворняг…
     Симона, не оборачиваясь, громко сказала:
     - Что ж… очень возможно. 
     - Что? – Кир вздрогнул и посмотрел на нее. 
     Томас с азартом принялся высмеивать эту мысль. 
     - Ну, конечно, возможно, Симона, а чего тут невозможного-то? Ты просто поддерживаешь мужа…
      Киру вдруг сделалось жутко.  Он вспомнил, как расширились от непонятного ужаса глаза Симоны, когда в прошлый раз они – вот так же втроем – заблудились в степи, и, возвращаясь в лагерь по какой-то заброшенной дороге, наткнулись на того путника в военной форме… Пугаться вроде было совершенно нечего: обыкновенный солдатик - из вольноопределяющихся, должно быть - возвращался домой в деревню.  Правда, форма на нем была какая-то странная, но в темноте никто ее и не разглядел толком, да и зачем разглядывать? Проходя мимо, он так пристально поглядел на Симону, что Киру сделалось не по себе – не из ревности вовсе, нет, он же прекрасно понимал, какое впечатление может произвести на мужчину лицо фрау Вибе, особенно на такого вот неискушенного воробья в военной форме… Просто глаза юного вояки были какие-то… неживые что ли и светились в темноте, как у зверя… Кира тогда тоже кольнуло… нет, не страх, а, скорее, беспокойство, а вот Симона пришла в ужас: она сжала руку Кира так сильно, что следы ее ноготков ладонь хранила ровно неделю и один день… И еще был случай – про него Кир знал уже лишь с Симониных слов: она тогда собирала дикую клубнику под откосом, совсем рядом с лагерем, подняла голову и увидела какого-то солдата.  Симона, обычно такая спокойная, прибежала тогда в лагерь сама не своя и плакала, как девочка, навзрыд: «Такой страшный солдат! Один раз в Кельне, рядом с театром, труп вынесло полуразложившийся – и тот не такой страшный!»
      Однако, больше ничего объяснить Симона не могла: солдат, по ее словам, ничего плохого ей не сделал – даже напротив, протянул горсть багровой («как кровь из вены») клубники и учтиво предложил свой платок, чтобы вытереть испачканный ягодами рот… Кир всех этих объяснений тогда не слышал – он бросился за пригорок, где только что был этот проклятый бродяга, так напугавший бедную Симону… Деться ему с того места было совершенно некуда: с одной стороны река, еще с двух – болота, а чтобы попасть в деревню или к дороге, надо все равно сначала пройти через лагерь… Но ведь вот чертовщина – солдат исчез бесследно.  Кир вернулся в лагерь спустя несколько часов – умирающий от усталости и боли в ногах, в мокрой насквозь одежде (решил все-таки переплыть реку) и узнал, что на поиски загадочного солдата отправилась уже добрая половина археологов.  Было так: профессор Вибе, настроенный в этот день как нельзя более благодушно (поскольку утром извлекли из земли еще одного арбалетчика – и воинов сделалось ровно пять сотен), чтобы утешить жену, а заодно развлечь подчиненных, распорядился, во чтобы то ни стало, догнать «страшного» солдата, приволочь его в лагерь и хорошенько напоить шнапсом – в доказательство того, что наука одержала окончательную победу над всякого рода мистикой.  Усталые археологи, по повелению Вибе, сперва сами угостились шнапсом (уж отдыхать – так отдыхать!), а после - перевернули вверх дном всю степь, искали почти до самого утра, но бродяга как в воду канул. 
      Про эту историю как-то на удивление быстро забыли в лагере – чуть ли не на другой день уже безбоязненно ходили на то место, где Симону напугал солдат, собирать клубнику.  Но Кир помнил – помнил и боялся отчего-то.  Не за себя, конечно, - за фрау Вибе.  Он стал плохо спать по ночам- сперва бесцельно ворочался, потом выходил из палатки, садился, поеживаясь, на перевернутую плиту, курил… Все это помогало мало, и тогда Кир придумал новый способ – каждый вечер, перед тем как заснуть, он терпеливо дожидался, пока лагерь затихнет, и обходил его вокруг, вглядываясь в степь, в колышущиеся, темные травы, внимательно осматривая каждую палатку, каждый предмет. 
      Потом он возвращался к себе и быстро засыпал, успокоенный – посторонних нигде не было, и Симоне ничто не угрожало – по крайней мере, до следующего дня.  Много раз Кир ругал себя, обзывал идиотом, помешавшимся из-за любви к чужой жене, твердо обещал себе, что уедет с раскопок при первой же возможности.  Возможность быстро появлялась, но он не уезжал - не уезжал – и все тут… Конечно, не потому, что надеялся на ответную симпатию со стороны фрау Вибе - все-таки не до такой степени он, Кир, утратил связь с реальностью.  Просто… стоило представить себе, что вечером того дня, когда он покинет лагерь, никто уже не будет обходить его, вглядываясь в мокрые темные кусты, освещая фонариком все дороги и тропинки, Киру почему-то делалось по-настоящему страшно.  Он и сам не знал, почему – знал только, что не уедет никуда … по крайней мере, пока Симона тут, в лагере.  И вот оттого, должно быть, когда фрау Вибе сказала, что готова поверить глупым словам Томаса про «глиняных покойников», Кир почувствовал необъяснимый страх: что с ней происходит, в самом деле? Томас треплется – можно отвести его в сторонку и сказать, чтоб не пугал женщину, но поможет ли это?
      Чего боится она, чего боится он сам? Неужели их обоих так напугали эти два эпизода с непонятно откуда забредшими людьми в военной форме? Так что в них ужасного – по крайней мере, во втором случае, он, Кир, сам вел себя как сумасшедший: бросился вдогонку за незнакомым солдатом, не причинившим никому никакого вреда.  Тот, понятное дело, ушел – он же не ожидал, что его будут вылавливать по всей степи пьяные археологи… История с Начальником? Да…странная история.  Но на раскопках случаются вещи и куда более странные – Кир много раз бывал тому свидетелем.  Дело в том, что древние клады очень часто охраняют темные силы – это знает любой, кто когда-нибудь участвовал в раскопках.  В этом смысле Кир тоже был мистиком – он верил в то, что сокровища былых времен, а уж человеческие кости и подавно, имеют своих невидимых сторожей.  Иначе клады и богатые могилы не дожили бы до наших дней: умников поживиться за чужой счет во все времена хватало…
      Но Симона, Симона – ее надо было успокоить, развеселить.  И вот теперь, стараясь выглядеть как можно более небрежным и легкомысленным – возможно, даже слегка развязным, Кир спросил:
     - Что Вы имеете в виду, фрау Вибе? За то, что деревенские обормоты спрятали на время нашего пса, а нам подкинули взамен мертвую собаку, я собираюсь переодеться в белого осла и как-нибудь заявиться ночью к кладбищенской ограде – пусть думают, что близок конец света.  По-моему, бедные глиняные воины здесь уж точно не при чем – напрасно Вы о них плохо думаете…
     Томас, услышав про осла, расхохотался - даже согнулся пополам.  Симона взяла Кира за указательный палец, просто и серьезно заглянула ему в лицо.  Сказала – так, будто говорила о своей далекой первой премьере – безразлично и задумчиво:
     - Ты знаешь, Кир… Я все время думаю… мне кажется, что… тогда, ночью, на дороге и потом, когда я… помнишь… собирала клубнику… что это был один и тот же человек. 
     Томас резко перестал смеяться: он увидел лицо Кира. 
     .  .  . 
      Вибе тотчас, не раздумывая, пришел в бешенство – вплыл в него, как вплывают в чересчур быструю, непредсказуемую реку.  Хайнен и Кир стояли перед ним – смущенные и обескураженные: не так-то приятно врываться в палатку к человеку в половине четвертого утра и настойчиво просить - почти заставлять его немедленно выйти на улицу для срочного разговора.  Вибе вышел к ним, лишь накинув поверх пижамы теплую куртку – оказывается, он спал в пижаме! Возможно, в другое время этот невероятный факт удивил бы и рассмешил их надолго – только не теперь, не сегодня…
      От всего случившегося голова шла кругом – поэтому сейчас уже ничего не удивляло. 
     Да, так оно и было, как сейчас рассказывал Петер, изредка перебиваемый Киром. … Ближе к ночи, он, Кир, как обычно, обошел с фонариком лагерь, и, не заметив ничего подозрительного, успокоенный, отправился спать.  Проснулся уже глухой ночью – должно быть, от духоты, наощупь отыскал часы, включил подсветку – было что-то около двух часов.  Никакие предчувствия не терзали сонного Кира – он просто решил покурить на воздухе… натянул джинсы, вышел из палатки.  Светила луна – такая же яркая, как обычно в этих местах – все было спокойно… да нет, не слышал он ничьих шагов… говорит же – было тихо.  Ну а Кир все равно решил еще раз обойти лагерь, заодно – прогуляться, подышать воздухом… - да нет, не воздухом Симониной палатки, а просто…ну, подышать.  Миновал «поле статуй», вышел в степь… нет, Начальник не лаял – он куда-то еще с утра запропастился…возвращаясь в лагерь, встретил Петера, тоже вышедшего покурить… да, тоже не спалось, а что здесь особенного?. . . может, и не только им двоим, а еще кому-то – откуда они знают… Присели на камень, разговорились… Да, он, Петер, считает Кира интересным собеседником – почему бы им не поболтать в свободное от работы время?
      Потом они поднялись, неспешно пошли по той дороге, что выводит к реке… нет, купаться они не собирались – просто шли и разговаривали.  О чем?. .