– Но не только.  Не видит, не слышит, не может найти магическим образом…
     - Так нам ничего не стоит выбраться отсюда, - алхимик только теперь полностью осознал открывающиеся перед ними возможности.  Больше не надо прятаться, не надо убегать и шарахаться от каждого стона неупокоенных.  Достаточно набраться терпения и закончить путешествие легкой прогулкой. 
     - Не все так просто, - поспешила умерить его пыл Мили.  – Мы выпали из окружающего нас мира, но продолжаем оказывать на него воздействие.  Примятая трава, срубленная ветка, даже разговор – все это ослабляет действие заклинания.  Я уже не говорю о том, если наши пути пересекутся с личем или кем-то из его свиты.  Невидимость тут же спадет, все вернется на круги своя. 
     - А я уж размечтался, - вздохнул алхимик.  – Что ж, значит, молчим и двигаемся, стараясь ничего не задеть, ни на кого не налететь?
     - Вот такого я тебя люблю, - чародейка кивнула.  – Можешь же думать, когда захочешь. 
     
     * * *
     
     Шли молча.  От внимания Вивьена не скрылось, насколько сосредоточена была чародейка.  Теперь Мили не только облегчала себе ходьбу посредством заклинания, но и поддерживала невидимость.  А это не могло не сказаться на порядком вымотавшейся за время путешествия девушке.  Необходимость постоянно быть в напряжении подтачивала и без того не безграничные силы. 
     Тропа то сужалась, то становилась шире.  Но даже в самых широких местах она не шла ни в какое сравнение с поддерживаемым магией фей трактом.  Здесь с обеих сторон нависали пышные кроны деревьев.  Они почти полностью скрывали небо, образуя своеобразный шелестящий купол, пропускающий потоки льющегося солнечного света.  Создавалось впечатление, будто идешь по тенистой аллее в каком-нибудь городском парке.  Но именно это буйство растительности и узость дороги стали причиной того, что путники не успели вовремя рассмотреть притаившуюся на их пути опасность. 
     Шедшие плечом к плечу, они старались ступать как можно тише, по возможности обходить преграждающие дорогу кусты и высокие травы.  Путники с трудом продрались сквозь очередные густые заросли и вышли на относительно свободную часть тропы, где тут же остановились.  Прямо на них, щурясь от окрашенных легкой зеленью лучей, смотрели две пары гноящихся глаз. 
     Вивьен сглотнул.  Звенья цепи звякнули.  Мили умоляюще взглянула на алхимика, покачала головой.  В ее глазах застыла невысказанная просьба.  Воин замер - и тут же последовал кивок чародейки в знак того, что он все понял правильно. 
     Между тем, было заметно, как принюхиваются и шевелят огрызками ушей обладатели гноящихся глаз.  Скроенные из кусков мертвой плоти, покрытые комками и разводами белесой не то слизи, не то жира, эти подобия больших собак производили отталкивающее зрелище.  Они неуверенно переступали с лапы на лапу, скаля на удивление длинные зубы. 
     Алхимик был уверен, что сможет справиться с ними даже в одиночку.  Он уже видел, как легко умирают эти создания, и именно поэтому первым его побуждением было – напасть, пока еще действует невидимость.  Справиться с парой чудовищ не составило бы особого труда.  Но что потом? Об этом он подумал, лишь взглянув на Мили.  Судя по бледному напряженному лицу чародейки, та держалась из последних сил.  Покров невидимости грозил спасть в любое мгновение. 
     Одно из чудовищ сделало шаг по направлению к путникам.  Вивьен отчетливо видел сквозящую в его действиях растерянность.  Что оно сейчас слышало, что видело? Было очевидно: либо заклинание изнанки оказалось не таким уж всеобъемлющим, как говорила Мили, либо силы чародейки истаивали, а вместе с ними ткань реальности начинала возвращать себе утерянное. 
     Шаг, еще шаг – существо медленно приближалось.  Вивьен превратился в туго сжатую пружину, готовую в любое мгновение распрямиться в стремительном броске.  Чудовище жадно принюхивалось, втягивая забитыми запекшейся кровью ноздрями лесной воздух.  Алхимик не мог понять, как это нагромождение мертвой плоти, которому рука неведомого скульптора придала форму большой собаки, может что-то чувствовать? Как кусок изъеденного червями протухшего мяса умудряется думать, самостоятельно принимать решения? Речные утопленники – вот, по мнению Вивьена, какими должны быть поднятые из мертвых.  Бездумными, тупо идущими на сталь, не знающими ни страха, ни сомнений.  Носители чужой силы и воли, но не больше.  А это существо размышляло.  От этого становилось жутко. 
     Магия в умелых руках – страшная сила.  Но одно дело повелевать стихиями, а совсем другое встать на смердящую разлагающимися трупами тропу некромантии.  И пусть любое из знаний могло стать смертоносным, причинить страдания и боль, погубить самого заклинателя, но их суть всегда лишь повторяла существующие в природе законы.  Брала за основу устои, сложившиеся за долгие века. 
     Что же касалось некромантии, то Вивьен полагал эти знания запретными.  Касаться их – все равно, что идти против собственной сути.  Поднимая из могил усопших, создавая из мертвых останков новые формы жизни - разорвать бесконечный круг жизни и смерти.  Алхимик с трепетом думал о том, какие же поистине необъятные бездны открывались ступившим на путь тлена.  Как мог человеческий разум выдержать таившиеся в ней ужасы и остаться прежним, сохранив рассудок? Насчет того, что личи обладают рассудком, у Вивьена сомнений не было.  Но насколько тот остался прежним? Окунувшись в гнилостное марево, можно ли не потерять себя? Или черная пелена стирала прежнего, чаще всего сильного мага, превращая его разум во вместилище озлобленной, скалящейся пустоты, лишенной даже зачатков сострадания? Искореженное подобие жизни уже не могло быть благом, становясь черным проклятьем. 
     Именно такое проклятье сейчас вплотную приблизилось к путникам.  Из его горла то и дело вырывалось глухое рычание.  Лапы ступали мягко, бесшумно.  Алхимик сам себе казался диким зайцем, который притаился в удобном схроне и теперь ожидал – пройдет ли мимо смертоносный хищник?
     Сколько могло продолжаться это противостояние? Вивьен видел, что Мили находится на грани.  Вихри под ее ногами улеглись, раненая нога коснулась земли.  Девушка поморщилась, но не проронила ни звука.  Еще немного - и заклинание изнанки рухнет ко всем чертям, а тогда счет времени пойдет на мгновения.  Кто первым нанесет удар, тот и одержит победу.  И Вивьен собирался ее одержать, даже если бы она стала иллюзорной и лишь отстрочила неизбежное.