Но, возможно, глубже, чем мы можем себе представить. 
     - Я уже начинаю думать, что в моем случае лучше все же ограничиться святым незнанием, - сказал Вивьен.  – Теперь буду ломать голову, пытаясь понять все то, что ты сказала.  Потом сделать выводы и разобраться.  А что самое главное – действительность, скорее всего, преподнесет сюрприз, который в который раз поставит все с ног на голову. 
     - Зато не скучно, верно? – Мили поднялась, и воздух под ее ногами вновь заколыхался.  – Пойдем, мыслитель, пока твоя голова еще на месте и не развалилась от тягостных дум. 
     Вставая, Вивьен заметил, что раненая нога чародейки выглядит заметно хуже, чем раньше.  Через превратившиеся в лохмотья штаны виднелось чуть ли не вдвое расползшееся пятно, вид которого удручал.  Как девушка все еще держалась – алхимик даже представить себе не мог.  Терзающая ее боль должна быть поистине адской… А она еще умудряется улыбаться.  Больше никаких пустых остановок.  Иначе… О том, что может стать с чародейкой в случае излишнего промедления, Вивьен запретил себе думать.  Пример Бергана во всех красках стоял перед глазами. 
     Неужели все настолько точно повторялось? В его руках находилась жизнь Мили, но он стремительно терял ее, снова оказавшись не в силах помочь справиться с недугом.  Как и когда-то с той, с другой, в далекой северной провинции…
     
     * * *
     
     Да самого вечера тропа более не преподносила сюрпризов.  Путники не останавливались и почти не разговаривали, стараясь свести признаки своего присутствия к минимуму.  Раздобыть еды или новую порцию необходимых для снадобья трав они не решались.  И более всего на этом настаивала Мили.  Девушка категорически противилась любым лишним движениям, не будь они жизненно необходимы.  Все доводы Вивьена отметались на корню.  Чародейка была непреклонна.  Одно из немногих, против чего она не протестовала, – попадающиеся в тени деревьев канавки с водой.  Не столь вкусная и душистая, как в Радужных Мостах, – простая дождевая, она вполне утоляла жажду.  А большего путникам и не требовалось. 
     Остановились, когда почти совсем стемнело.  Под ноги, как назло, начали лезть выбивающиеся из-под земли корни.  Плохо различимые в сумерках ветви хлестко стегали по лицам.  В конце концов, передвижение сделалось невыносимым. 
     - Я не смогу поставить щит, - сказала Мили, всматриваясь в открытый горизонт, который затягивала стремительно темнеющая хмарь.  Здесь тропа на протяжении сотни шагов бежала вдоль крутого каменистого склона, у подножия которого смутно виднелись завалы из огромных глыб.  – Любая, направленная вне изнанки магия тут же привлечет внимание личей и их пособников. 
     Девушка прикрыла глаза и с наслаждением наблюдала, как за верхушками деревьев исчезали последние блики солнца.  Зарево, еще недавно подобное пожару, неумолимо превращалось в еле дышащий огонек свечи. 
     - Ты умеешь молиться? – спросила она внезапно. 
     Вивьен, стоящий за спиной чародейки, отрицательно покачал головой.  Затем, сообразив, что девушка его не видит, сказал:
     - Я утратил веру и в светлых, и в темных богов несколько лет назад, - голос его звучал надтреснуто.  В нем слышались нотки все еще не позабытой горечи.  – С тех пор я не молюсь.  К чему сотрясать воздух пустыми, никому не нужными словами?
     - Знаешь, что говорила моя бабушка?
     - Бабушка? – Вивьен скептически скривился.  – Я догадываюсь что.  Но скажи. 
     - Она говорила, что молитва – это, прежде всего, обращение к богу внутри себя, а не к небесам.  Бездумная надежда на всевышних – огромная глупость.  Это все равно, что самому умывать руки, сваливать на них всю грязную работу.  Если услышат и помогут – люди принимают это как должное и забывают до следующего раза.  А если не придет отклик или помощь, так поливают небожителей грязью.  Мол – нет им дела до смиренных и просящих. 
      Вивьен насупился. 
     - К чему все это? Ты же не думаешь, что я сейчас расплачусь и примусь биться головой о камни, взывая к небесам. 
     - Нет, конечно, - Мили обернулась.  Лицо ее выглядело задумчивым и растерянным.  – Тем более что бабушкины слова я вспомнила только что.  Никогда не задумывалась о молитвах, обрядах, таинствах.  Как думаешь, может быть, зря?
     - Мили, ты меня пугаешь.  Есть что-то, о чем я не знаю?
     - Нет, нет, - девушка попыталась улыбнуться.  – Просто сейчас почему-то очень ярко почувствовала…
     - Ну что случилось?
     - А вот видишь закат? Солнце скрылось, а его свет все еще виден, он все еще борется с наступающей ночью.  Борется без надежды на победу.  Вот и мы с тобой так же.  Глупости, да?
     Вивьен видел, что чародейка готова разреветься.  Желая обнять, попытаться утешить, он сделал шаг к ней.  Мили отстранилась, подняла в защитном жесте руку. 
     - Мы не должны касаться друг друга.  Заклинание этого не выдержит.  Нас расплющит ткань мироздания, избавится от пары заноз. 
     - Хороший способ покончить с собой, - проговорил Вивьен.  – Личи пленных не берут, но мало ли… А тут просто – взялись за руки и все. 
     - Не смешно.  Мне еще хочется пожить.  Сейчас это ощущается острее, чем когда бы то ни было.