А теперь… теперь было не до веселья. 
     - Что ж, - немного помедлив, сказал Вивьен.  – Значит, идем той загадочной тропой.  Очень надеюсь, что происхождение всех этих тварей так и останется для нас загадкой.  Если честно, то не хотелось бы их вообще снова встречать.  Хватит с меня тайн и сокровищ.  Давай уже выберемся отсюда. 
     - Согласна, - улыбнулась чародейка, но в глазах ее стояла грусть. 
     Вивьен знал или, по крайней мере, думал, что знал о причине этой тоски.  Снадобье не действовало, как того хотелось бы.  Мили не жаловалась и старалась не показывать, как ей больно.  Но от взгляда алхимика не могло укрыться, как при каждом шаге девушка съеживалась и внутренне замирала. 
     
     * * *
     
     - Тебе не кажется – что-то здесь стало не так? – пристально вглядываясь в блистающий впереди радужный мост, спросил Вивьен. 
     - Нет, а что случилось? – Мили щурилась от ярких солнечных бликов. 
     - Он стал словно… - алхимик задумался, стараясь подобрать нужное слово.  – Словно еще прозрачнее. 
     - Куда уж больше? И так облако облаком, - ответила девушка, однако голос ее уверенным не звучал.  Она и сама приметила – стеклоподобный материал словно оплывал.  Грани теряли строгую резкость, идеально очерченные контуры искривились, а прозрачность сделалась такой, что мост почти сливался с воздухом. 
     - Они исчезают, - тихо сказал Вивьен.  – Мосты, дома и вся утварь просто истаивают.  Они исчезнут так же, как и все остальные деревни ранее.  Дверь в прошлое закрывается.  Еще немного - и все истории о феях окончательно превратятся в сказки. 
     Алхимик взглянул на чародейку, ожидая, что та взорвется, как случилось в колодце.  Но нет.  Мили завороженно смотрела, как солнечные лучи забирают то, что им причиталось. 
     - Как думаешь? – спросила она.  – Велика во всем этом наша вина?
     - Похоже, мы просто завершили то, что по какой-то причине не закончили наши предки.  Странно чувствовать себя одновременно и победителем, и убийцей целого народа. 
     - Мы только пытались выжить, - неуверенно парировала Мили.  – Тем более те существа, которые пришли на смену феям – они не были столь же одухотворенными и мирными. 
     - Ты про людей? – улыбнулся алхимик. 
     - Нет, конечно, - девушка нахмурилась.  – Хотя, ты в чем-то прав.  Но сейчас я про Пастырей и Обращенных.  Пойми меня правильно.  Я верю твоим словам, но что-то не складывается.  Не могли феи создать подобных существ.  Не могли потом поставленные дозором маги вмиг превратиться в личей.  А ведь все это связано.  Я не могу объяснить, почему так думаю.  Считай это чем угодно – интуицией, прозрением или глупостью.  Ты уверен, что в полученных тобою знаниях нет прорех?
     - Мили, моя память сейчас больше походит на большой ящик, в котором грудой свалены сотни и сотни свитков.  На каждом из них что-то написано.  Я беру по одному свитку и просматриваю.  Полной картины всего произошедшего у меня нет до сих пор.  И не знаю – будет ли когда-нибудь. 
     - То есть ты с полной уверенностью не можешь сказать, что феи сами создали этих чудовищ?
     - Нет.  То были слова Обращенной. 
     - Что ж, - Мили поморщилась: снадобье уже не могло унять боль в ноге.  – Я не думаю, что с нами у фей был шанс на возрождение.  Во всяком случае, на возрождение в своем истинном виде.  И не только с нами – с любым из людей.  Ни одно существо не может вернуться из-за смертной черты прежним.  Сказка умерла уже давно.  Умерла безвозвратно. 
     Вивьен пожал плечами.  Он не хотел спорить с чародейкой.  Тем более что слова ее казались правильными.  Но вид истаивающих прямо на глазах диковинных строений все равно подавлял.  Больше того – они больше не выглядели для него надгробиями.  Мираж – словно бы по чьей-то прихоти сквозь окружающий мир проступал какой-то другой.  Был он чужд, но прекрасен.  Только чем ближе клонилось солнце к западу, тем более блеклым становился чужой мир, забирая с собой частицу иного народа, проигравшего в попытке выжить. 
     Не было слышно ни звона, ни грохота падения.  Мосты и останки домов не рушились, они просто исчезали, растворяясь без следа.  Мили и Вивьен то и дело бросали взгляды на уже еле заметные очертания диковинных строений.  Запомнить, запечатлеть в памяти то, чего больше никто и никогда не увидит. 
     Когда путники добрались до окружающего край Радужных Мостов леса, солнце уже скрылось за горизонтом, и ночь стремительно вступала в свои права.