«Должно быть, померещилось от усталости, - подумалось ему, - кто притащится сюда ночью?» В это мгновенье снова донесся скрежет.  Ван Вэй опять замер, на этот раз – в минутном раздумье.  С одной стороны, надо было торопиться в свою часть, да и какое ему, собственно, дело, кто там шляется в темноте между могилами.  Он, между прочим, солдат, а не кладбищенский сторож.  Но, с другой стороны, молодому солдату, почти мальчику, страшно, просто до боли под сердцем, захотелось взглянуть на источник этого таинственного звука.  Он, конечно, давно уже не верил в разные деревенские сказки про разгуливающих по ночам мертвецов, и все-таки, все-таки… Мастера «дела молчания» ведь, говорят, оживляют мертвых… Такой случай, как сегодня, может быть, выпадает единственный раз в жизни – неужто он, Ван Вэй, должен благоразумно пройти мимо и не увидеть оживший труп, или, того лучше, привидение? Какое же это, спрашивается, благоразумие? Обычная глупость!
      И Ван Вэй, на всякий случай, пригибаясь за каменными, в большинстве уже покосившимися памятниками, решительно направился туда, где время от времени продолжал возникать непонятный скрежет, становившийся, по мере приближения к нему, все явственнее и резче.  Того, что странное существо бросится на него и причинит какой-нибудь существенный вред, молодой воин нисколько не опасался – пусть только попробует подойти к солдату «Железной стаи»! И, тем не менее, когда звук приблизился настолько, что от явного соприкосновения железа с камнем стало неприятно колоть в мозгу, Ван Вэй опустился животом на землю (нет, конечно, он не боялся, просто в таком положении можно лежать сколько угодно, не опасаясь, что затекут колени!), и медленно пополз вперед, петляя между мохнатыми могильными холмиками.  Ага, вот они!
      Нет, к великой досаде воина, это были не мертвецы и не привидения – яснее ясного! Он совершенно точно знал (потому что любому дураку во всей Поднебесной это известно): у оживших мертвецов бледные, застывшие лица и закрытые (или полузакрытые) глаза.  Они двигаются, безучастно глядя перед собой, и разговаривают едва слышно, точно шелестят деревья.  От них исходит запах уксуса и мокрого песка.  А, самое главное, они ходят, не касаясь земли – просто перебирают ногами, совсем близко к траве или мостовой.  Если не присматриваться – можно этого и не заметить, но, когда присмотришься, тут уж ни за что не ошибешься – живой человек так ходить не может.  Нет, похоже, любопытный Ван Вэй просто сдуру испачкал одежду – никакие это не мертвые, а, скорее всего, обычные грабители могил.  У могилы с поваленным набок камнем (вот откуда шел неприятный звук – это заступом или лопатой лупили по камню!) маячили две человеческие фигуры.  Ван Вэю из его укрытия (он очень уютно лежал за большим, неровным камнем, совсем близко) были отчетливо видны их ноги – ноги, увы, твердо стоящие на земле – у высокого, плотного человека ноги были в дорогих, очевидно, иностранных, башмаках с пряжками, у другого – пониже, в коротких брюках – башмаки были допотопного покроя – в таких, наверное, ходили еще при покойном Императоре.  Так и есть, собираются грабить могилу – вон заступы.  Ван Вэй раздумывал – что ему делать? Незаметно пробраться назад и крикнуть городскую стражу? Попытаться самому спугнуть воришек? Нет, разумеется, поначалу у него возникла безрассудная мысль встать во весь рост и попытаться задержать грабителей, но лучник, хоть и с трудом, но все-таки прогнал ее прочь от себя, как брехливую собаку: одно дело – потягаться силой со всякой нечистью вроде оживших мертвецов, и совсем другое – самому набрасываться на грабителей могил – эти будут похуже разных привидений.  Всем известно: кладбищенские воры ни за что не оставят свидетеля в живых, у них имеется старый излюбленный метод – случайного очевидца немедленно убивают и зарывают в ту же могилу, которую только что ограбили.  Не лучше ли убраться отсюда восвояси, пока его не засекли? Или все-таки сперва послушать, о чем разговаривают эти двое?
      - А что, если она и вправду оживет? – спросил один, тот, что пониже, в коротких брюках и смешном балахоне. 
     Красавец задумался на мгновенье:
     - Н-не знаю… Думаю, если и оживет, то вскоре умрет. .  Тогда наша главная задача – довести результаты до сведения Императора – пускай разгонит этих мошенников. 
     - Да, а Кантонец? – хмуро возразил его собеседник.  – Он, пожалуй, раньше доведет до сведения Императора, что мы с тобой оба сумасшедшие.  Или готовим заговор.  Угадай: кому Император скорее поверит – нам или своему обожаемому Кантонцу?
     Красавец решительно взял тяжелый заступ. 
     - Если боишься – можешь уходить, я тебя не держу.  – Он отвернулся, и Ван Вэй больше не мог видеть его лица, но почувствовал, что губы красавца в этот момент предательски дрожат.  Непременно дрожат.  – А я останусь и доведу дело до конца, чего бы мне это ни стоило.  Император, если хочешь знать, и так, скорее всего, рано ли поздно ль убьет всех, кто так или иначе причастен к этому делу – между прочим, это касается и Кантонца. 
      Второй пожал плечами и тоже взял заступ. 
     - Ни черта я не боюсь, чего ты бесишься? Я сам все понимаю не хуже тебя… Нас убьет – ладно, главное, чтоб уцелела «Железная стая» - иначе плохо придется всей стране.  – Он распрямился и вдруг засмеялся хрипло, как могильщик.  - А Кантонец, между прочим, больше всех нас боится смерти.  Заискивает, как паршивый кот, перед Шихуанди, а сам варит яды – хочет, видно, умереть безболезненно.  Скотина!
     Красавец копал тяжело, с одышкой.  Пробормотал, не оборачиваясь:
     - Его дело, как он хочет умереть.  Любая смерть связана с болью – ты же сам врач, а, значит, разумеешь это не хуже моего…
      Ван Вэй лежал за своим камнем, совершенно ошеломленный.  Он мало чего понял из этого странного разговора.  Один из копавших – врач – это, кажется, ясно.  Император кого-то убьет.  Кантонец варит яды и боится смерти – что за бред? И при чем здесь «Железная стая»? Ясно было одно – это никакие не грабители.  Но зачем тогда раскапывают могилу, если им не нужны драгоценности? Выходит, нужен труп? Для чего, зачем?
     Несмотря на всю свою неискушенность в вопросах медицины, Ван Вэй прекрасно понимал, что врачи не вскрывают трупы, изрядно полежавшие в могиле – что там можно увидеть, кроме червей? А, может быть, это гадальщики на костях? Или маги? А что, если ему повезет, и он увидит, как маги оживляют мертвеца? Вот было бы здорово!
     Работа у копавших шла, на удивление, быстро – вон уже один из заступов глухо уткнулся во что-то твердое – наверное, в крышку гроба.  Можно подумать, что эту могилу только что уже раскапывали – иначе как объяснить, что затвердевшая земля на кладбище, где, кажется, уже давно никого не хоронят, поддалась двум явно неумелым копальщикам так быстро?
      Вдруг случилось неожиданное – (Ван Вэй едва удержался от испуганного вскрика) - тот, что пониже, не говоря ни слова, стремительно спрыгнул в разрытую могилу и исчез в ней.  Правда, спустя несколько минут, Красавец – он все это время стоял, нагнувшись, и вглядывался в черноту могилы – протянул своему другу руку и вытащил его назад, на поверхность.  Затем нагнулись над могилой уже оба и долго возились, распутывая какие-то веревки.  И, наконец, – спустя томительные минуты – легко подняли из могилы маленький, темный ящик.  Гроб! Значит, это и вправду маги, настоящие маги! Ван Вэй едва не заорал от восторга и предвкушения захватывающей тайны! Он мигом представил себе, как будет рассказывать в подразделении о своей отчаянной вылазке и о том, что видел оживший труп – то-то будет недоверия, споров, зависти … да-да, и зависти тоже.  Ван Вэй мигом вообразил расширенные от изумления глаза «Маленького Лунчика» и недоверчивые – его братца… А задиристая компания Вепря! Теперь – то им придется посмотреть на Ван Вэя не как прежде - со вниманием, пускай поначалу и с недоверчивым.  Маги, между тем, бросили на землю крышку гроба – судя по глухому стуку, явно сильно подгнившую.  Впрочем, чему удивляться?
     - Ты помнишь, чего он там плел, когда в первый раз оживлял малышку? – спросил вдруг красавец. 
     Его напарник развел руками. 
     - Откуда? Какое-то там заклинание, или вроде того.  Да и в чем разница, Лян Амань? Ведь, по его словам, маленькое тело теперь заряжено «невидимой силой», и его может оживить любой из нас.  Сейчас попробуем, и, если Кантонец врет, пусть пеняет на себя. 
     - Боюсь, что пенять на себя придется нам с Вами – я это, кажется, уже говорил… - пробурчал красавец, склонившись над гробом. - Стелите покрывало, мой дорогой… В случае неудачи завернем в него кости и предъявим Императору – пусть знает, во что превратится его легендарная армия через несколько лет. 
      Он натянул перчатки и принялся бережно доставать что-то из гроба, точно имел дело с драгоценными камнями или, по крайней мере, с крупными монетами.  Ван Вэй зажмурился: сейчас завоняет покойником – он знал этот сладкий, противный запах с детства - так всегда воняло в деревенском сарае, где обмывали мертвых и куда, мальчишки, разумеется, с ужасом и любопытством заглядывали при каждом удобном случае.  Но все-таки – при чем здесь армия? И зачем Император станет разглядывать мертвые кости с кладбища?
     - Ну, вот и готово, мой дорогой… Что-то девочка не торопится оживать… Попробуйте Вы!
     Второй маг нерешительно подошел к разложенному на земле покрывалу, выделявшемуся из общей черноты резким белым пятном, и тотчас отодвинулся. 
     - Да нет, я… что же? Неужели Вы в самом деле верите в какую-то «незримую силу»?
     Красавец пожал плечами. 
     - Девочка ведь оживала… Увы, приходится признать: есть вещи, которые пока еще современная медицина объяснит не в состоянии.  Я, кстати, обращался к Кантонцу – просил разъяснить мне феномен этих «оживлений», но он в ответ только ерничал: то, се, «незримая сила»… Я, между прочим, уверен: не разыграй Кантонец этот спектакль с повторным убиением трупа, девочка несколько минут спустя преспокойно умерла бы сама…
     Услышав эти слова, товарищ красавца поежился, точно ему вдруг внезапно сделалось зябко:
     - Ну вот, видите, Лян Амань… Теперь Кантонец будет говорить, что мы, ослы, не смогли оживить девочку, потому что у нее был раздроблен череп…И тогда нам не жить…
     Высокий маг преспокойно ухмыльнулся:
     - Нам не жить в любом случае, запомните это… И Кантонцу не жить тоже, хотя он еще, похоже, и тешит себя надеждами… А что ему соврать Шихуанди - он и так нашел бы, не беспокойтесь! Однако мы с Вами должны сделать все, что в наших силах… Берите заступ, засыпайте яму…
      И Красавец принялся бережно завязывать кости в узелок, точно маленький пастух, собирающий на завтрак хлеб, соль, свежие ростки чеснока…
     Ван Вэй едва не взвыл от досады – вот тебе и маги! Мало того, что он, точно последний идиот, провалялся столько времени на кладбищенской глине, так еще теперь приходится отправляться восвояси, так и не увидев никакого чуда! От досады он, что было силы, врезал себе по затылку и зажмурил глаза.  Когда он вновь открыл их, у злосчастной пустой могилы никого не было - сквозь землю провалились, что ли? Ван Вэй полежал еще немного и, воровато озираясь, поднялся – сперва – на корточки, затем – во весь рост… Подошел к тому месту, где только что хозяйничали маги – да нет, не померещилось, вон забытый впопыхах заступ… и земля явно свежая – только что копали… Бывает же такое!
     Ван Вэй подобрал заступ и, внимательно осмотрев его со всех сторон, оттащил, на всякий случай, к ограде и забросил в густые, высокие заросли кладбищенских лопухов. 
     .  .  . 
      Ван Вэй пребывал в глубоком, тягостном раздумье – временами казалось, что кто-то вытягивает из его головы невидимые нити и спутывает их в бестолковый клубок.  Происшествие на кладбище, потом этот разговор в «походном доме» – дураку ясно - связаны между собой, но как уловить эту связь? Все слишком зыбко и неопределенно: предполагаемое убийство армии, какие-то трупы, какие-то маги… Обе истории, объединяет, пожалуй, только одно – Кантонец.