Кравец внимательно посмотрел на Виталика, но не уловил на его лице и тени усмешки. 
     — Ты хочешь сказать, что она… суккуб?
     — Ты говорил, что она никогда не называет тебя по имени.  Знаешь, почему? Она не может произнести твое христианское имя.  Демону это не под силу.  А тем более, имечко у тебя… Помнишь — Кирилл и Мефодий, византийские монахи, состряпавшие первую русскую азбуку? Впоследствии причислены к лику святых.  Так вот, того Кирилла в миру звали Константин.  Божье слово жжет ей язык.  Пораскинь мозгами.  Таких совпадений не бывает.  Ты вызвал ее, и она не отпускает тебя, не позволяет освободиться.  И цель у нее все та же. 
     Кравец налил себе водки, мрачно выпил и проворчал:
     — Дело прошлое, я тоже… не отпускал своих баб.  Но это вовсе не означает, что я демон!
     — Как знать, как знать… — Виталик схватил помидор, смачно надкусил и принялся жевать. 
     Кравец не выдержал. 
     — Ладно, затейник, давай поиграем в твою игру.  И какого же черта она от меня добивается, чтобы заполучить мою бесценную душонку?
     — Смертного греха, чтоб тебя в аду приняли вне конкурса. 
     — Ха!. .  Да самого сожительства с суккубом для этого вполне достаточно! А если присовокупить мои вчерашние упражнения по стрельбе…
     — Ну, стрельба твоя — дело, скорее, богоугодное, чем греховное, на проходной балл не тянет.  Что же касается сожительства… — Виталик тоже опрокинул в рот стакан и заел остатком помидора.  — Тут, как мне кажется, у сатаны вышла заморочка.  Согласно замыслу, ты просто обречен был попасть под ее бесовские чары.  Возможно, так оно сначала и вышло.  Но потом ты, дубина стоеросовая, втюрился без дураков и теперь любишь ее не по дьявольскому наущению, а по-настоящему, такую, какая она есть, ее земное воплощение.  Козни нечистого уже ни при чем.  И, выходит, что спишь ты не с суккубом, а с искренне любимой тобою женщиной, хоть она и суккуб.  Такой, понимаешь, парадокс.  А Бог, как известно, есть любовь. 
     — Не к месту цитатка, — перебил Кравец.  — Не про ту любовь в ней говорится. 
     Виталик замахал рукам. 
     — А, перестань! Скажи еще, что ихние католические суккубы на нашей православной земле не водятся! Это попы все замутили — та любовь, не та.  Они и самого Бога замутили.  Наши представления о Нем — лишь образы, Им же ниспосланные и приемлемые для нашего восприятия, а не сама Суть.  Суть едина, а представления разные и они — не повод католикам резать протестантов, а мусульманам — тех и других.  Любовь есть любовь, если она искренняя — что к Богу, что к Родине, что к бабе.  Твоя, выходит, такая и есть.  А потому нет в ней греха. 
     — Ты великий баламут и еретик, — сказал Кравец.  — Тебя надо сжечь в паровозной топке.  И что же мне, по-твоему, делать дальше?
     — Я не знаю.  Побрызгай на нее святой водой.  Хотя… Вот послушай историю.  В конце десятого века некий тип по имени Герберт из Орильяка влюбился в дочь одного вельможи.  А она его послала куда подальше.  Парень впал в депряк и забичевал.  А потом встретил богатенькую телку, всю в золоте и в шелках.  Она его ни с того, ни с сего приголубила и пообещала, что все у него получится, если не станет гонять на сторону.  И точно, дела у него покатили в гору.  Он со временем просек, что подруга его — что-то такое… — Виталик пошевелил в воздухе растопыренными пальцами.  — Короче, оказалась она суккубом.  Но в итоге прожили они в любви и нежности долгие годы и стал этот Герберт Римским Папой Сильвестром Вторым.  Ни больше, ни меньше… А один англичашка, ныне покойный, и вовсе считал, что суккубы — никакие не демоны, а лесные нимфы.  И мужиков они охмуряют не для того, чтобы заманить их в ад, а потому, что надеются через это самое дело обрести для себя и своего потомства бессмертную душу.  Вот только сатана все равно дергает их за ниточки и держит на привязи… Так что сам смотри. 
     — Виталик, — взмолился Кравец.  — Где ты откапываешь такие штуки?
     — Я понимаю, — серьезно ответил Виталик, — ты у нас писатель, тебе в ломы чужие книжки читать.  А мы не писатели, мы — читатели.  Мы Уолтера Мапеса иногда перелистываем и Фрэнсиса Баррета2… Да ну их всех на фиг! Давай, лучше еще накатим.  Пока не пришли мясолюбы…
     22
     Виталик превысил свою норму в питие.  Когда Кравец очнулся от вчерашней зубодробительной дозы, выяснилось, что Виталик еще и не думал ложиться.  Он понес какую-то совсем уж несусветную чушь, начал заговариваться, а потом вознамерился забить входную дверь огромными гвоздями, опасаясь визита каких-то одному ему известных “мясолюбов”.  Кравец сразу все понял, потому что наблюдал подобное не в первый раз и знал, что Виталику настала пора “ехать на курорт”, а значит с этим уже ничего не поделаешь.  Средство в таких случаях существовало лишь одно. 
     Выйдя на улицу, Кравец позвонил из ближайшего автомата и вызвал бригаду скорой психиатрической помощи.  Чувствуя себя немного подлецом, он не стал дожидаться приезда санитаров, дойдя до остановки, постоял в нерешительности, а потом прыгнул на подножку затормозившего автобуса.  Нужно было наведаться домой. 
     В подъезде на лестничной клетке между первым и вторым этажом окутывался табачным дымом сосед.  Кравец поздоровался.  Сосед охотно откликнулся.