Над городком вновь нависла тёмная туча ужаса, начался массовый психоз.  Между тем, Культ Асерона или Общество Бессмертных, как он себя именовал, питаясь этой паникой и страхом, всё креп, становился всё сильнее и совсем скоро полностью завладел городом.  Как злобные муравьи, таинственные сектанты рассыпались по тёмным уголкам города, они поселились и под землёй, где ими же была создана целая система ходов.  Под землёй, у Трясины Дьявола, на холмах, притягивающих молнии во время гроз, а также в некоторых тайных местах, эти аккультисты проводили свои собрания, где совершались жуткие обряды жертвоприношений, где проливалась не только кровь животных, но и ни в чём не повинных людей, среди которых были и дети.  Даже полиция стала подчиняться чудовищному культу, а все неугодные уничтожались.  С каждым месяцем секта Бессмертных росла, как раковая опухоль, как уродливый нарыв на теле старинного Карстона – городок словно оказался отрезанным от внешнего мира.  Однажды вспыхнул бунт, который организовал смелый борец за добро Эрни Браунс, но вскоре местные ребятишки обнаружили его обезглавленное тело, подвешенное к шпилю ратуши.  Священника городка Уильяма Шоуви нашли утопленным в пожарном пруду – тело его невероятным образом разбухло, глаза были выпученными.  В округе творились леденящие душу вещи, Зло торжествовало.  Люди пропадали, исчезали животные и дети.  Городок приходил в упадок, дома ветшали и постепенно разваливались.  Как оказалось, помимо Ургии Варгимайт в городе остались проживать три крупные семьи – Гаррисоны, Стонлемы и Хугарды.  Ургии некуда было податься, здесь она родилась, тут прошли её молодые годы – время цветущей девической красоты и любовных грёз.  К тому же она присматривала за своей больной, не поднимающейся с постели, дочерью.  А потом дочь забрали ОНИ, и для неё, Ургии, жизнь потеряла всякий смысл и интерес, она просто доживала свою старость в городе-призраке в череде муторно долгих серых дней, наполненных тенями, шорохами и страхами. 
     Конечно, подобных легенд, рассказов и слухов о чудовищах, вампирах, демонах, чертях, призраках и подобной нечисти существовало немало.  Особо ничем не выделялась и эта легенда, однако то, о чём говорила старуха, которая всё ещё пребывала в здравом уме, и окружающая городская обстановка наводили на самые нелепые, просто жуткие мысли и догадки.  Неужели эта кровожадная тварь из иных миров, которую и не видел-то толком никто, действительно существует? Неужели есть и какой-то жуткий Культ Асерона или Общество Бессмертных, члены которого похищают животных и людей и проводят чудовищные, богохульные обряды, которые трудно описать простыми человеческими словами и сложно хоть как-то реально представить? Вопросов накопилось немало.  Старуха продолжала говорить. 
     - Взамен члены страшного культа получали богатства и вечную жизнь… - сказанное Ургией и вовсе выходило за рамки разумного.  Но через несколько минут Брайтон услышал от старухи такое, отчего его передёрнуло, и он весь похолодел и взмок от пота. 
     - А главой зловещего Общества Бессмертных является Хьюго Арчер, - проскрипела Ургия. 
     - Хьюго… Хьюго? Арчер? – неуверенно переспросил молодой геолог.  Возможно, ему это послышалось…
     - ХЬЮГО АРЧЕР, - совершенно точно проговорила старуха и тяжело вздохнула. 
     Нет… Не может… Не может этого быть… Это невозможно… Абсурдно… Нелепо… Невероятно… Чушь! Бред!
     - Вы уверены… что… глава культа… Арчер. . .  Хьюго Арчер? – запинаясь, промямлил Эдвард, чувствуя, как в нём вскипает страшное беспокойство и тревога.  Сердце гулко колотилось о рёбра, во рту вдруг пересохло.  «ГОСПОДИ… НЕТ… НЕТ! НЕТ!»
     - Это сущий дьявол в человеческом обличье, - продолжала шамкать Ургия.  - Остерегайтесь этого гада, волка в овечьей шкуре.  Будь проклят он, душегуб, весь его род и тот день, когда его родила мать на свет, - и старуха задрожала, всхлипывая. 
     Обратно в усадьбу Эдвард Брайтон шёл рассеянный, встревоженный и испуганный.  Он часто спотыкался.  Казалось, городок угрожающе нависал над ним, и каждый заброшенный дом злорадно ухмылялся.  Он ощущал, как в его желудке что-то ворочается.  Начались приступы тошноты.  «Остерегайтесь этого гада, волка в овечьей шкуре», - вспомнились молодому человеку слова старой Ургии, и он тут же представил образ своего деда, любителя старины и коллекционера антиквариата, путешественника и исследователя, чудаковатого и добродушного дедушку Хьюго.  ХЬЮГО АРЧЕРА…
     Прошло, наверное, часа полтора, прежде чем Брайтон, загребая ботинками дорожную пыль, доплёлся до дедовской усадьбы.  Дом пустовал.  Дед Хьюго ещё не вернулся.  С содроганием произносил Эдвард это имя. 
     Добравшись до своей комнаты, молодой человек, направился, было к кровати, но вдруг споткнулся и рухнул на пол, больно ударившись локтями и коленкой.  Падая, рукой он нечаянно сорвал со стены расписной турецкий ковёр.  В стене располагалась дверь.  Дверь, которая до этих самых пор, была скрыта за ковром.  Нехорошее предчувствие обдало Брайтона холодом.  К чему была эта потайная дверь? И что она могла скрывать? Позабыв о боли от падения, о терзавших мыслях и непостижимых догадках, Эдвард взялся за дверную ручку и нажал на неё.  Дверь не поддалась.  Вторая попытка оказалась удачной, и дверь, натужно заскрипев старыми петлями, отворилась.  Казалось, она открылась с неохотой, будто предостерегая любопытного от неосторожного шага к неизвестному и пугающему…
     При открытии двери выяснилось, что она была законопачена по контуру.  И как только открылся проход, в пространство комнаты ворвалось зловоние.  Вонь оказалось такой сильной, что Эдварду пришлось плотно закрыть нос носовым платком.  Что же было в недрах этого зловонного подвала? Брайтон стал медленно спускаться по пыльным и неровным деревянным ступеням, срывая на ходу нити паутины.  Ступени жалобно кряхтели и стонали под тяжестью.  Отвратительный запах с каждым разом всё усиливался, казалось, он исходил от самих стен и ступеней, ведущих вниз.  Усиливалась и тревога, незаметно, тайком подкрадывался страх.  Страх, вожделенно потирающий свои липкие ручонки… Осталось преодолеть последние ступени лестницы…
     Брайтон осторожно выглянул из-за стены и вдруг вскрикнул, отняв ото рта платок.  Молодого геолога обуял животный, панический ужас, им овладел липкий страх от созерцания чудовищного, жуткого зрелища.  Он отшатнулся назад, чуть не споткнувшись о нижнюю ступеньку.  Это был настоящий КОШМАР…
     В дальней части довольно обширного, захламлённого всякой всячиной, подвала была расположена кровать, а на ней, закутанный в одеяло, кто-то лежал… Но это был не живой человек… Эдвард узнал ночнушку и чепец бабушки Мари – белые с мелкими цветочками.  Жуткая вонь усилилась во сто крат, проникая даже через ткань носового платка в ноздри.  Что-то неприятно зашевелилось в кишках и желудке Брайтона, его глаза расширились от ужаса, и всего его заколотило крупной дрожью.  То, что предстало перед ним, не было лицом доброй бабушки Мари – оно вообще даже и близко не походило ни на одно нормальное человеческое лицо… Это была отвратительная, сплошная, шевелящаяся масса, жуткое и бесформенное нагромождение обнажившегося мяса, хрящей, обглоданной и рваной кожи, местами с нездоровым синюшным цветом, белели лицевые кости, а на месте глаз и рта зияли страшные провалы… Одно из пожелтевших глазных яблок провалилось в обглоданную глазницу и прилипло к мозговому веществу, другой глаз, мутный, помертвевший шарик, затерявшийся в плоти, жутко уставился в потолок своим зрачком.  И во всём этом месиве ползали, извивались, скручивались, натыкались друг на дружку омерзительные, жёлтые и белые черви, толстые и тонкие, быстрые и медлительные, копошащиеся во влажной, разлагающейся, источающей невероятно омерзительный, чуть приторный, запах мертвечины, груде плоти… На сальных, растрёпанных волосах, отдельные свалявшиеся пряди которых лежали на пышной подушке, был аккуратно прилажен ночной чепчик.  Толстое одеяло было натянуто до самого подбородка бабушки Мари, которого, в общем-то у неё и не было.  Обожравшиеся черви, захватив себе большой кусок, не давали полакомиться другим паразитам.  По одеялу, которым когда-то в детстве дедушка Хьюго и бабушка Мари холодными зимними вечерами бережно и заботливо накрывали своего маленького внука Эдварда, приезжавшего к ним погостить, туда-сюда сновали тараканы, муравьи, мокрицы и клопы…
     Эдвард, которого бил озноб, глухо застонал.  Не слушающиеся его ноги подкосились, и он рухнул на покрытый толстым слоем пыли каменный пол.  И тут он заметил на полу возле кровати какую-то тёмную массу.