Внутреннее убранство дома было на редкость старомодным, однако его нельзя было назвать откровенно «старьём», пыли было мало, а качество, несколько поистёршегося интерьера, оставалось на хорошем уровне.  Добротная и массивная мебель из тёмного дерева, редкостный антикварный кухонный сервиз, огромные круглые люстры, старинные картины в массивных рамах, английские рыцарские доспехи 16-го века, чучела диких животных и птиц, массивные подсвечники, большой камин – всё создавало глубокое ощущение дыхания времени, далёких уголков земли и какую-то особую, неповторимую атмосферу уюта, основательности и размеренности.  При своей внешней массивности, внутри усадьба представлялась ещё более обширной: высокие потолки, дверные проёмы и окна, просторные комнаты.  Всё это напоминало о давно минувших временах – эпохе позднего средневековья – и смотрелось как-то торжественно и величаво.  Для настоящего любителя, почитателя и ценителя всего старинного, многовекового и таинственного, в этом месте поджидала настоящая кладезь, поражающая своим географическим размахом, национальным колоритом и фольклором, а также неизгладимым дыханием истории и времени, коим было подвластно всё.  Шаги гулко раздавались в старых стенах. 
     Завтрак был исконно английским, вкусным и в меру сытным.  Мерно тикали массивные часы, неизменно отбивая каждый час – точность и бесзбойность этих часов поражали.  Здесь, на кухне, стоял пряный аромат, пахло крепким кофе.  За завтраком Брайтон и его дед Арчер говорили о писательском ремесле, о путешествиях и приключениях им сопутствующих, об исследованиях и книгах, о дальнейших своих планах.  Материала для размышлений и бесед было много.  Потом Брайтон оказался в рабочем кабинете своего деда.  Он хорошо помнил это уютно обставленное помещение с высоким потолком и вытянутыми окнами с массивными ставнями.  На стенах – головы животных, а в одном из дальних углов – челюсти белой акулы.  При взгляде на эти чудовищного вида зубы бросало в дрожь.  Это была та самая акула, что много лет назад чуть не разорвала Хьюго Арчера пополам, однако она сама стала жертвой.  Эти жуткие челюсти – вот всё, что осталось от свирепой морской хищницы.  Брайтон помнил, как ещё подростком просовывал руку между акульих челюстей, и как сердце ёкало у него в груди – ему казалось, что зубы вдруг сомкнутся.  И сейчас он протянул руку.  Он усмехнулся про себя.  Когда он убирал руку, он нечаянно задел один из крупных зубов, и челюсти зловеще покачнулись. 
     - Хе-хе, - Арчер придержал одной рукой массивные челюсти.  – А ведь тогда она могла меня просто разорвать.  Мне повезло, Эдвард.  При виде этих челюстей и зубов, у меня иногда сжимается сердце, и дрожь пробегает меж лопаток… Беспощадная тварь. 
     Тут были и перья фазана, и высушенные гигантские насекомые, и диковинные морские раковины, и череп гоминида .  И ещё великое множество самых разных предметов, одни из которых поражали своим диковинным видом, другие пугали, а третьи вызывали восторг.  Внушительных размеров высушенная стрекоза, напоминающая свою далёкую родственницу меганевру , расправила огромные перепончатые крылья.  Во время своих далёких поездок Брайтон, бывало, встречал экзотических животных, насекомых и морских существ, но такую стрекозу-громадину – ни разу.  Он помнил, как в детстве он восхищённо разглядывал горящими глазами это гигантское – тогда оно казалось для него ещё более крупным – насекомое.  Его дед Арчер говорил тогда, что можно только смотреть на стрекозу, а руками её трогать не нужно. 
     И конечно же, сложно было оторвать взгляд от полок, сплошь заставленных старыми книгами, справочниками, словарями и атласами.  Полки и сами фолианты не были пыльными – пыль тщательно убиралась.  Вот только время потрепало обложки, изъело мощные переплёты и наложило желтизну и пятна на шелестящие, местами выгнутые, страницы.  Некоторые названия изрядно поистёрлись и разобрать их было сложно.  Определённые книги так и вовсе относились ещё к периоду средневековья, они были увесистыми и, как правило, имели тёмную и толстую обложку.  Размах тем в этой импровизированной библиотеке был просто колоссальным: география, история, культура, медицина, анатомия, подводная жизнь, язычество.  Продолжать можно было ещё бесконечно долго.  Кое-какие книги и рукописи затрагивали темы магии и эзотерики .  Однако только человек хорошо разбирающийся в некоторых областях знания мог извлечь глубинный смысл из бесконечных строк на тысячах страниц.  Ясным было одно – библиотека Хьюго Арчера была невероятно разнообразной и внушительной. 
     На одной из стен между искусно расписанными восточными коврами располагалось оружие из разных стран: ножи, пики, шпаги, топоры, сабли, мушкеты.  И почти каждая вещь, каждый предмет были связаны с какой-то интересной историей или событием.  На рабочем столе Арчера Хьюго стопками были сложены книги, а в выдвижных ящиках хранились дневники, многочисленные рукописи и кое-что ещё.  Брайтон помнил, как он в двенадцатилетнем возрасте как-то попал в кабинет своего деда – тогда эта комната вызвала в нём небывалое восхищение и глубочайший интерес, и он досконально исследовал там почти каждый уголок, каждый необычный и диковинный предмет.  В тот раз он, сгорая от любопытства, решил открыть ящики стола и узнать, что там находится.  Некоторые ящики он выдвинул и увидел там многочисленные письма, какие-то книжки, брошюрки и перевязанные рукописи.  На некоторых листах он ничего не сумел разобрать из написанного.  Нет, он, конечно, был знаком с особой манерой письма своего деда Хьюго, с его почерком, но тот язык, что он обнаружил на листах бумаги, был очень далёк от английского или какого-либо другого известного человеческого языка.  А некоторые непонятные фигуры с искажённой геометрией и странные символы так и вовсе вводили в заблуждение, оставляя за собой так много загадок и тайн.  Тогда дед Хьюго застал своего внука за этим занятием и сказал строго: «нельзя так бесцеремонно ворошить чужие вещи.  Это плохая манера, Эдвард».  И именно сейчас Брайтон с особой отчётливостью вспомнил тот случай, всплывший вдруг из потаённых уголков памяти.  Он вспомнил, что некоторые выдвижные ящики стола были заперты под ключ, и без последнего открыть их не представлялось возможным.  Интересно было бы узнать, что там хранилось…
     Давно в детстве Эдвард Брайтон взахлёб зачитывался художественными книгами, которые давал ему дед.  Эти книги, написанные известными классиками мировой литературы, хранились в особом месте среди прочего множества книг, брошюр, рукописей и атласов.  В этих книгах было всё, что могло возбудить живое детское воображение: рыцарские странствования и турниры, мореплавания и открытия, пираты и зарытые клады, драконы и чудовища, морские пучины и путешествия во времени.  И маленький Эдвард читал и читал, проглатывая одну книгу за другой.  Для него это было куда интересней ловли сочком бабочек и стрекоз, чем он, впрочем, неоднократно занимался в летние дни.  Все эти книги находились в шкафах и поныне.  Брайтон пролистывал их, касался пожелтевших страниц с прекрасными иллюстрациями и оформлением. 
     Один день бежал за другим.  Эдвард Брайтон и его дед Хьюго Арчер наслаждались свежим загородным воздухом и зелёными далями.  Частенько они совершали прогулки – как пешие, так и велосипедные.  Погода радовала солнечными, погожими днями, ночи были прохладными.  Как-то в пятницу, после обеда, на горизонте стали скапливаться тяжёлые, лилового цвета, тучи.  При приближении они всё больше темнели, их рваные края напоминали зубы гигантской рыбы.  Где-то высоко в небе бушевали свирепые ветра, сталкивались холодные и тёплые воздушные фронты.  Напротив огромной рыбы угрожающе нависло ещё более громадное чудовище.  Тучи стали клубиться и перемешиваться самым невообразимым образом.