Жуткая сила ветра гнала их с юга на север, и вокруг быстро стемнело, словно был уже вечер.  Очень уж часто в хаосе бушующих туч вспыхивали зарницы, и глухо ворчал угрюмый гром, ворочающийся где-то за лесом.  Видно было, как верхушки елей и сосен бешено мечутся от разбушевавшегося ветра, точно по ним проводили гигантской гребёнкой.  Лес был чёрен и страшен, контраст с небом становился всё менее различим.  Всё смешалось в темноте и серости, и только нарастающие вспышки молний выделяли на мгновения кромку дальнего леса и горизонта, а также уродливые хребты тучевых облаков, слившихся теперь в одну сплошную хаотичную и безудержную массу, мчавшуюся прямо на усадьбу Хьюго Арчера.  Дикие порывы ветра, стремительно минуя колыхавшийся лес, неслись по просторам полей и ударяли в стену старой усадьбы.  Сильнейшая гроза стремительно приближалась.  С дороги поднялась пыль и завихрилась в клокотавшем пространстве.  Воздух наполнился оторвавшимися листьями, хвоинками, маленькими веточками и кусочками древесной коры.  Эдвард Брайтон со своим дедом стояли на крыльце с перилами и смотрели на приближающуюся бурю.  Песчинки попали Брайтону в глаза, и он принялся тереть веки пальцами.  Брайтон опустился на несколько ступеней вниз, и ему вдруг показалось, как его буравит взгляд.  Он обернулся и увидел лицо своего деда Хьюго: глаза-щёлки, чёрные, будто без белка, в беспорядке разметавшиеся волосы и… какая-то странная не то улыбка, не то ухмылка… Дрожь пробежала по телу Брайтона, как-то не по себе ему стало.  Впрочем, это ему только показалось.  Хьюго Арчер глядел в плотную завесу косматых туч, сгрудившихся уже очень близко.  Вспышки молний без перерывов следовали одна за другой, они тонули в громадах страшных, чёрных облаков, пожиравших небо.  Казалось, что над усадьбой Арчера, над полями и лесом сошлись все ветра и циклоны, а на безмятежный солнечный день указывал лишь жалкий и тусклый клочок голубизны, который становился всё меньше и ничтожнее, не в силах противостоять свирепому чудовищу холодного циклона, надвигающегося с юга.  Порывы штормового ветра были настолько плотными, что трудно было даже вздохнуть.  Через несколько мгновений разверзшиеся небеса обрушили на землю невиданные водяные потоки. 
     Эдварду Брайтону и его деду пришлось уйти с крыльца и скрыться в доме, где царил мрак.  Вскоре уже слышался такой невообразимый грохот, треск и стук, что становилось жутко.  Косой ливень вместе с дикими порывами свирепого ветра нещадно колотил в окна.  Глядя через стекло, на улице сложно было что-либо разобрать, ничего не было видно, кроме мутной, всеобъемлющей, серовато-белой пелены.  Молнии сверкали ежесекундно, а от громовых раскатов, сотрясалась до основания вся усадьба.  Брайтон вспомнил, что как-то в детстве ему уже случалось быть свидетелем свирепых гроз, однако то, что творилось сейчас на улице было совсем иным.  Казалось, что треснула пространственная материя, и из образовавшейся дыры вырвался всеобъятный, ни с чем не сравнимый, хаос.  Будто все ведомые и неведомые боги небес посылали проклятия на грешную землю, чтобы наказать людей.  Буря неистово ревела, как сотня вырвавшихся на свободу взбешённых адских тварей.  В кокой-то момент Брайтону даже показалось, что сейчас ветер вынесет стёкла и оконные рамы и ворвётся со страшной разрушительной силой внутрь дома, чиня беспорядок и разрушения.  Дед и внук сидели чуть поодаль от окна и молчали, потому что если бы они и говорили что-то друг другу, слова их были бы поглощены страшным шумом, царящим кругом, и даже каменные стены старой усадьбы пропускали этот свирепый рёв в помещения, лишь совсем немного приглушая его.  На миг Эдвард Брайтон оторвал взгляд от окна и бросил его на своего деда, расположившегося в своём любимом кресле.  При частых вспышках молний, на лице старика играла странная, едва заметная, какая-то неприятная ухмылка… Или же всё это только игра света и тени? А может так кажется из-за полумрака и из-за капелек дождевой воды, попавших на стёкла очков и искажающих очертания предметов? Хьюго Арчер смотрел в завывающее окно.  И вот сейчас, в эти минуты, в душу Брайтону закралась какая-то неясная тревога, а кончики его пальцев стали холодными.  Его сердце сжалось в тоске и тревоге.  Но вот он проморгался, протёр платком очки и увидел, что лицо его деда Хьюго было спокойным и задумчивым.  Теперь, кажется, его дед прикрыл глаза и как будто задремал, несмотря на страшные вопли и завывания шторма за окном.  Сколько бушевал ураган – непонятно.  Но то, что он заканчивается, стало ясно по заметному осветлению.  Дождь, правда, теперь уже не такой сильный, всё ещё шёл, но на небе показалась синяя полоса.  За ней проглянула вторая, третья.  И вдруг стало как-то неестественно тихо, а к окружающим предметом вернулись их прежние очертания и краски. 
     - Кажется, кончилось, - спокойным и чуть хрипловатым голосом сказал Хьюго Арчер.  – Я предполагал, что разразится гроза.  Такая духота была. 
     Мутные солнечные лучи, пробиваясь через последние грозовые облака, упали на поля и притихший вдали лес.  Мужчины вышли на крыльцо.  В посвежевшем после грозы саду заливисто пели птицы.  Пахло мятой и полынью.  И ни единого дуновения ветра.  Тысячи ослепительных искр мелькали всюду, а на фоне тёмно-лилового неба появилась радуга.  Сад был залит водой, там валялся всякий мелкий мусор, ветки, а за кустом шиповника лежала мёртвая ворона, вероятно, не справившаяся с буйным ветром и раздавленная свирепым штормом, которого давно не знали здешние места.  Ветки деревьев отяжелели от дождевой воды, а листва во многих местах была вывернута наизнанку сильным ветром.  В целом, усадьба и старый сад существенно не пострадали.  Были сломаны лишь некоторые ветки, стволы нескольких деревьев нагнулись к земле, а с крыши дома сорвало несколько черепиц, и теперь их осколки были в беспорядке разбросаны по территории. 
     Остаток дня, в который разыгралась небывалая буря, прошёл тихо и спокойно.  Когда сгустились сумерки, после позднего, но вкусного ужина, Хьюго Арчер сообщил своему внуку, что завтра после полудня он собирается отъехать в Карстон, чтобы встретиться там с одним своим знакомым. 
     Эдвард вышел из дома в сад, чтобы подышать чистым загородным воздухом.  Природа ещё не успела окончательно просохнуть, и потому везде были сырость и влага.  Абсолютно чистое небо сплошь было усеяно мириадами холодно поблескивающих огоньков – то были далёкие звёзды, тихо перемигивающиеся друг с другом.  Серповидный месяц, точно сошедший со страниц народных сказок, величаво и горделиво взирал на бесконечные пространства.  Старая сова глухо и сипло ухала где-то в переплетении веток дальних деревьев сада, пара сверчков затеяли свои трели. 
     Прогулявшись неспешной походкой по дорожке в саду, Брайтон, наконец, решил отправиться спать в отведённую ему комнату. 
     - Спокойной ночи, - пожелал на сон грядущий Эдвард. 
     - И тебе спокойной ночи, Эдвард, - отозвался старик.  – Тебе нужен сон.  Он пойдёт тебе впрок.  Утро вечера мудренее. 
     На том внук и дед разошлись.  Сначала Брайтон хотел немного почитать перед сном, но веки слипались сами собой, и дремота быстро сморила его.  Тогда он разделся, аккуратно сложив свою одежду на стуле, погасил лампу и улёгся в постель, заботливо подготовленную его дедом.