Даже никчёмному офисному работнику надо было проходить тест на пристрастие к “жнецу”.  На циферблате высчитывалось время до следующего приёма, чтобы избежать серьёзной ломки.  Обычные ломки высчитывались на движущемся пояске времени сверху, который передвигался влево раз в день.  Маленькие красные точки на нём – ломки, большая – серьёзная ломка.  До одной из таких оставалось меньше двух недель, а денег и наркотика у меня не было. 
     После недолгих раздумий я позвонил тому, кто действительно смыслил в таких делах, кто меня и подсадил на всё это.  Джон. 
     - Двик? – донёсся удивлённый голос из уличного передатчика – Никогда о таком не слышал.  В любом случае, парень, дела твои плохи.  Честным трудом ты быстро не заработаешь, а помогать тебе я не всегда смогу.  Плюс от серьёзной ломки спасёт только стол врачевателей, к которому обычно привязывают каждую конечность, чтобы двинуться было вообще невозможно.  У меня друзей лекарей нет, прости уж, но зато есть знакомые грабители.  Они как раз собираются на одно очень опасное дело, для которого им нужен ещё один человек.  Надёжный человек.  Ты меня ещё слушаешь?
     - Да – еле-еле выдавил я из себя, пытаясь не захлебнуться в скопившейся в горле мокроте – Да, я не вижу другого выхода пока что, а времени на раздумья не так-то много.  Где и когда?
     - Побольше бы таких как ты.  Не зависимых, а решительных я имею в виду.  Где ты сейчас? Тебе же нужно жилище, раз твоё сгорело.  Я поселю тебя у своей сестры на время, пока ты не излечишься. 
     - Спасибо, Джон.  Я действительно благодарен тебе за всё.  Странно, но ты сделал для меня больше, чем кто-либо другой, хотя мы с тобой едва знакомы. 
     - Мне близка твоя проблема.  Наверное, поэтому я хочу тебе помочь.  Ладно, мне не особо нравится разговаривать на такие темы по передатчику.  Те сектанты из «правды» - они могут нас слушать.  Не знаю, зачем, но могут. 
     - Я буду рядом с номером.  Упакую пока вещи.  Можешь не спешить. 
     ***
     Повернув генератор около двери, мой спаситель ввалился в квартиру, и моему взору представилась чистенькая и аккуратно прибранная комнатушка, используемая как прихожая.  Именно в подобной комнатушке я жил раньше.  Пожалуй, я буду доволен, даже если меня тут оставят.  Однако, мне предложили комнату для гостей, которая была по размерам с чёртову посадочную площадку для снытевиков.  Такой роскоши я и ожидать не смел.  Джон глянул на меня напоследок, подмигнул и закрыл за мной дверь, а сам пошёл переговорить с сестрой. 
     Обстановка в комнате была настолько домашней, что я нашёл всё, что мне было нужно буквально сразу, кроме одного – кровати.  Некоторое время я бродил по комнате, осматривая шкафчики и витрины полные различного «как бы нужного» барахла: сервиз, сделанный из переливающегося на свету минерала; ободок с красиво примотанными к нему пёрышками редких птиц; поддельные старинные доспехи первой войны; уникальный передатчик фирмы “TransMind”, который отлично вписывался в интерьер.  Око вещателя тоже было в этой комнатке, но оно лежало в дальнем углу одного из шкафов под толстым слоем пыли.  Обои были приторно-бежевого цвета, с узорами из луговых цветов, растущих на диких полях центрального Балрека. 
     Дойдя почти до конца комнаты, я провалился в мягкое углубление в полу.  Оно было настолько мягким, что даже падение плашмя было абсолютно безболезненным, а даже приятным.  Это углубление практически сливалось с окружением, поэтому невооружённым глазом нельзя было его заметить.  По-видимому, это и была кровать, и она была прекрасна.  Великолепнее кровати я не видел нигде.  Распластавшись по ней, мне вдруг предстал вид на себя: прекрасная, милая и уютная, чистенькая комната, с небольшим угольком, валяющимся посреди неё.  Я до сих пор был в саже и пепле после пожара.  Однако, сейчас меня это почти не волновало: я был на пике удовольствия, так как ничто не могло потревожить мой покой, как мне казалось.  За долгое время на моём лице впервые появилась по-детски беззаботная улыбка, дававшая даже мне самому надежду на светлое будущее. 
     Внезапно заиграла тихая музыка.  Хотя звуки были приятными и поначалу тихими, меня передёрнуло от испуга.  Звуки исходили из странной коробочки, в которой по засушенной лягушке мерно били молоточки, заставляя её труп выдыхать воздух в различной тональности.  Столь ужасное и одновременно прекрасное изобретение быстро вернуло мне успокоение, и я снова уставился вдаль через окно, которое занимало одну из стен.  Вдали виднелся розово-фиолетовый закат, облачённый в перину из облаков.  Последняя из трёх звёзд заходит за горизонт, подмигивая не спящим жителям города. 
     Несмотря на всё это, надпись «Жизнь налаживается» быстро стёрлась из моей головы, когда меня пронзил насквозь дикий зуд по всему телу.  В голове же моей трещала тихая сирена, исходившая от моих часов, которые тревожно надрывались о пришедшей ломке.  Я чувствовал, что чешется каждый миллиметр моего тела.  Мои руки только и успевали, что носиться взад-вперёд, расчёсывая до красноты кожу.  Зуд был настолько нестерпим, что, остановись я на секунду, сошёл бы с ума.  Ужасный скребущий звук диким и громким гулом отдавался в моих ушах, перебивая пищащую тварь на моей руке.  Где-то брызнула кровь, и монотонная бежевая комната озарилась красным, а мои ногти начали впиваться в куски мяса.  Зуд сменился волной боли, что не давала мне ни малейшей надежды на светлый исход.  Я с ужасом глядел на то, что творят мои уже неконтролируемые руки, елозившие своими ужасными отростками по всему моему бренному телу. 
     Я закричал, что было сил, и Джон вбежал в комнату вместе с сестрой.  Он схватил меня за руки и попытался сдержать, но неудачная позиция по отношению к одной из рук дала ей волю вырваться и сорвать огромный, как мне казалось на тот момент, кусок кожи с лица Джона.  Схватившись за лицо, он упал на пол, добавив в палитру цветов новый оттенок красного.  Его сестра вскочила мне на грудь и упёрлась коленями в мои запястья, прижав их к полу. 
     Ещё некоторое время я извивался от боли, но со временем она утихла, как и мои крики, которые медленно превратились в обречённые всхлипы и тьму в моих глазах. 
     ***
     «Ты бредил» - раздался голос в моей голове.