уже вечером я настроил глас вещателя на лотерею и проверил номера. 
     Мои глаза, надо было видеть вам мои глаза, когда я узнал, что победитель я.  Они просто сияли.  В тот же день, а точнее уже ночью, ко мне пришёл сам ведущий с отрядом полиции в качестве охраны и вручил мне чек.  Миниатюрная камера вертелась рядом, переключаясь то на меня, то на ведущего.  Он поздравил меня и задал всего один вопрос: «На что ты потратишь деньги?».  Даже спустя столько времени я помню слово в слово, что я ему ответил.  «Я обещал себе изменить жизнь.  Теперь у меня есть на это средства.  Кажется, я сдержу своё обещание» - сказал тогда я.  Если задуматься, то я был прав. 
     После столь невероятного выигрыша я стал чуть более популярным.  Меня стали звать на специальные вечеринки, сделанные для всяких снобов или просто людей с деньгами.  Теперь я был одним из них.  Мне не сильно нравились подобные походы, но мне надо было туда ходить, чтобы никого не обидеть.  Всё было довольно-таки скучно и обыденно: я приходил, здоровался со всеми, слушал разговоры об экономике, о том, сколько золота сегодня в кармане моих собеседников, о том, как они увеличат это количество, бла-бла-бла.  Занудство.  Мне приходилось слушать рассказы о столь бесполезном и скучном металле очень долго, пока меня не нашёл Джон. 
     Джон не продавал наркотик, он был тем, кто рассказывает о человеке, который его продаёт.  То же он сделал со мной.  Он рассказал мне о том, что это совершенно новый вид наркотиков, который показывает всё то, чего я когда-либо мог испугаться.  Так как я считал себя человеком бесстрашным (ну или, по крайней мере, почти бесстрашным), я принял вызов.  Джон проводил меня в уединённую комнату, достал специальные часы и повесил их на меня. 
     Сейчас надо бы сказать пару слов об этих часах.  Это был специальный счётчик интоксикации жнецом.  Он показывал, через какое время мне можно было употребить следующую дозу, был ли я пристрастен к нему.  Электронный циферблат показывал количество дней, часов, минут и даже секунд.  Та часть, которая показывала моё пристрастие, состояла даже из более простой в понимании конструкции, чем циферблат: красная лампочка с черепком рядом – зависим, зелёная с улыбающимся парнем – всё в порядке. 
     Джон отвёл меня в кабинку, чтобы я мог избежать чужих взглядов или ушей, и вышел на пару минут, а когда вернулся, то держал в руке зелёную маленькую склянку с нарисованным на ней капюшоном с косой.  Вынув пробку, я принюхался к жидкости и услышал что-то вроде запаха мыла или порошка.  По крайней мере, если это шутка, то я останусь жив, подумал я, и опрокинул в себя жидкость.  Привкус был чем-то средним между кровью и куском немного заржавевшего железа.  Я закрыл глаза от остроты, и раскрыл рот, но уже через секунду я прекратил чувствовать что-либо. 
     Открыв глаза, я обнаружил, что в комнате никого больше нет, и ничего не происходит.  Что ж, по крайней мере, никто не говорил про золото – уже хорошо.  Пару минут я недвижимо сидел на красном диване и наслаждался тишиной.  Диван был таким мягким, что если бы приход случился хоть секунды на две позже, то я бы уже уснул.  Однако на полпути к миру грёз, меня резко вернул в мою реальность какой-то неестественный шорох.  Я раскрыл глаза, и увидел, что какое-то существо с огромным количеством чёрных конечностей двигалось в мою сторону.  Я не мог разобрать, где голова у этого существа, и вообще есть ли она.  Оно двигалось медленно, но уверенно, постепенно разрастаясь.  Я попытался закричать, но почувствовал адскую боль во рту.  Мой взгляд пал на зеркало, и моему взору предстал мужчина с зашитым ртом.  Бесспорно, это был я.  Решение пришло в голову сразу же - отрезать губы.  Ногти заскреблись по губам, но лишь расцарапали до крови и без того не самые красивые губы в мире.  На полке за этим существо я увидел ножницы.  Тихонько мыча, я оббежал диван, пытаясь обхитрить животное.  Всего в паре миллиметров от ножниц мою ногу схватила одна из конечностей этой твари, которая начала обвивать её, пытаясь сделать собой кокон.  Рукой я нащупал ножницы, и уже собирался вонзить их себе в губы, как чья-то сильная рука схватила меня и ударила по щеке. 
     Сознание медленно возвращалось ко мне, помутнение спадало с глаз, а образы стали вырисовываться чётче.  Джон был чем-то обеспокоен.  На его лице было явное выражение переживания по какому-то поводу.  Он что-то пытался сказать, но звон в ушах не давал мне услышать ни малейшего слова.  По губам я разобрал что-то, вроде «порядок?», на что я ему показал большой палец, и привалился к дивану.  Багровая кожа дивана медленно затрещала под моей головой.  Я по-прежнему не слышал этого, но чувствовал. 
     Спустя минут пять звон стих, и я, наконец, смог встать на ноги.  Джон рассказал мне в подробностях всё, пока я осматривал свои расцарапанные губы.  Теперь не думаю, что меня пригласили бы на очередное обсуждение золота с таким лицом.  Я был белее смерти, изуродован, напуган, но уже тогда я был счастлив.  Я чувствовал себя живым, независимым, существующим.  Это - то самое исключительное чувство где-то под рёбрами, которое называлось страх.  Оно не было плохим, нет, оно было исключительным.  Я был доволен…
     Отблагодарив моего спасителя, я взял номер Джона, и пообещал, что зайду к нему, как только смогу.  Я шёл по тёмным улицам, почёсывая прорезающуюся щетину и обдумывая то, как я буду жить дальше, и как я мог жить до этого. 
     Впервые меня начало интересовать всё, абсолютно всё до мельчайших подробностей этого мира.  Никогда в моих глазах не было столько красок и деталей, которые только могли поддаться моему глазу.  Неимоверный прилив сил и адреналина дал мне возможность увидеть всё это. 
     Я присел на стул за чашкой местного игсе.