Покуда Сеня привыкал к своей новой «крепости», я занялся поисками людей, которые могли бы помочь нам в борьбе с порождением Ада.  Я начал с эзотерических кружков и народных целителей – информацию о них можно найти даже в обычных газетах. 
     Мне, конечно, нужны были другие.  Те, чьи возможности простираются значительно дальше скромных способностей «потомственного знахаря Светозара».  В том, что такие люди существуют, я не сомневался.  Но вот удастся ли мне связаться с кем-то из них? Тут сомнения были.  Ведь те, кто наделен истинной Силой, редко показываются на глаза обычным смертным. 
     Результаты моего поиска оказались, впрочем, весьма обнадеживающими.  Всего за несколько дней мне удалось выйти на человека, близкого к так называемому Ковену Малаха – тайной организации, бывшей чем-то сродни набившему всем оскомину Ночному Дозору. 
     Точнее, если уж проводить параллели с литературой, - Дневному.  Ибо люди, составлявшие Ковен Малаха, считали себя – или являлись на самом деле – могущественными Темными магами. 
     Сей факт, конечно, насторожил меня, ведь бороться предстояло, как я это понимал, именно с Темными силами.  Но знающие люди, помогавшие мне в поисках, объяснили, что Тьма и Зло далеко не всегда тождественны друг другу.  И если еще за неделю до этого такая новость могла стать для меня своеобразным шоком, теперь я отнесся к услышанному спокойно.  Да, благородный граф Дракула или Саурон из «Властелина Колец» казались милыми ребятами из соседнего подъезда в сравнении с тем, что увидел Арсений Платонов – сначала в центре Москвы, а после – в своей квартире. 
     Меня обещали познакомить с одним из представителей Ковена – человеком со странным именем Гертес.  Но тут случилось непредвиденное.  Точнее, конечно, не такое уж непредвиденное, но… все равно ведь, все тогда пошло насмарку. 
     Мне не удалось спасти Сеню. 
     Не удалось изгнать муху. 
     Осталось лишь рассказать, как это происходило. 
     
     Ранним утром, около семи часов, меня разбудила серия телефонных звонков.  Дойти до аппарата я не успел, но тот, кто столь остро желал меня услышать, позвонил снова.  Стоило смолкнуть стационарному телефону, как тут же заверещал один из моих мобильных.  Я думал, что звонит Платонов.  Ошибся. 
     - …глаза б мои не видали ублюдка этого! – в ярости кричала моя сестра.  – Кто платить будет за это? Где такое, вообще, видано?!
     Далеко не сразу мне удалось успокоить Алену и выведать у нее, что же, все-таки произошло.  Узнал я следующее. 
     Накануне ночью Платонов поджег Аленкин загородный дом (к моменту нашего с ней разговора от дачи уже остались лишь дымящиеся руины), а сам исчез в неизвестном направлении.  Впрочем, тогда, утром, было неизвестно, жив ли он вообще.  Мог и сгореть, причем, весьма вероятно – по собственному желанию, не выдержав противоборства с ворвавшейся в его жизнь хтонической мерзостью. 
     Я посочувствовал, конечно, сестре, но кто будет платить за ее сгоревшую дачу – последнее, что волновало меня в тот миг.  Масштабы бедствия начинали выходить из-под контроля.  Именно это, а не дымящаяся груда почерневших досок под Москвой, и даже не дальнейшая судьба Сени Платонова, обеспокоило меня сильнее всего.  Из маленькой мерзкой мухи мог получиться беснующийся в центре города красноглазый инфернальный слон.  Пообещав кузине в кратчайшие сроки разобраться со всеми проблемами, я позвонил человеку, обещавшему свести меня с Гертесом.  Номер был заблокирован. 
     «Атака проведена грамотно, по всем правилам».  Не знаю, откуда взялась эта фраза, вспыхнувшая вдруг в моем сознании.  В возможность благополучного исхода я больше не верил. 
     Появление обезумевшего Арсения стало очередным штрихом к нарисованной моей интуицией безрадостной картине.  Снова – судорожные метания по лифту, лестничной площадке и прихожей.  Снова – сорванный голос и подернутый пленкой запредельной обреченности взгляд.  Честно сказать, я смертельно устал от всего этого.  Поэтому не стал выслушивать Сенин рассказ об очередном возвращении мухи.  Положил руки ему на плечи и спросил:
     - Сеня, у тебя с собой загранпаспорт?
     К счастью, все важные документы были при нем.  Сеня, правда, не понял, зачем это нужно. 
     - Мы уезжаем, - пояснил я.  – Сегодня же. 
     - Куда?
     - В Иерусалим, на Святую землю.  Домой заедешь?
     Платонов яростно замотал головой.  Он был в отчаянии. 
     - Ладно, все необходимое купим тебе по дороге, - сказал я и пошел собирать чемодан. 
     Через полчаса мы с Сеней вышли на лестницу.  Устоявшееся положение дел, уверенность в завтрашнем дне, планы на будущее, - все рухнуло в одночасье.  Я больше не задумывался о том, что ждет впереди.  Хотелось лишь как можно скорее избавиться от того, что дышало в затылок. 
     И мы, разумеется, не успели. 
     В тот миг, когда я нажал на кнопку вызова лифта, Платонов побледнел, развернулся и, указывая пальцем на площадку этажом ниже, прокричал что-то нечленораздельное.  Объяснений не понадобилось. 
     Она была там.  Муха. 
     Носилась на фоне окошка, так, что не заметить ее было невозможно.  И не услышать – тоже.  Она ведь жужжала.  И если раньше я, слышавший этот звук только в записи, мог лишь безоговорочно верить в существование в мире такого зла, то теперь – явственно ощущал его присутствие, понимал, что это такое на самом деле. 
     В самом по себе мушином жужжании не было ничего страшного.  Но слыша его, я чувствовал, как в моей собственной душе просыпается что-то грязное и мерзкое, что-то предельно черное.  Мне вдруг невероятно захотелось увидеть свою сестру и… откусить ей пальцы.