Я включил телевизор на канале VH-1 и вернулся к игре. 
     Спокойного ожидания, впрочем, не получилось.  Мысли мои все время возвращались к тону Сениного голоса.  Спустя некоторое время я осознал – мой друг не просто смущался.  Он был напуган.  Но что, во имя всего святого, могло напугать такого человека, как он?
     
     Сигнал домофона раздался, когда я уже вышел из игры и выключил компьютер.  Я не стал спрашивать, кто пришел, нажал на кнопку, отпер дверь квартиры, вышел на лестничную площадку и закурил.  Через минуту мимо меня прогудел спускавшийся вниз лифт. 
     Я живу на двенадцатом этаже.  Того времени, что лифт будет идти на первый этаж и поднимать Арсения обратно, мне как раз хватило бы на сигарету. 
     Когда двери лифта, тихо шурша, разъехались в стороны, я как раз делал последнюю затяжку.  Я всегда был рад увидеть своего лучшего друга.  Та ночь не была исключением.  Но вот тому, как он выглядел, я не смог бы обрадоваться при всем желании. 
     Арсений стоял, привалившись к задней стенке лифта и тяжело дыша.  Его глаза почему-то обшаривали потолок.  Лицо блестело от пота, а одежда, всегда сидевшая на Сене безупречно, скомкалась и обвисла, словно мой друг внезапно похудел на пару размеров. 
     Первая мысль была – наркотики.  «Сколько я его не видел? Неделю, полторы… Нет, не мог он за это время пристраститься к «дури» и довести себя до такого состояния».  Так думал я, держа между пальцами тлеющий сигаретный фильтр и не зная, что сказать.  Двери лифта начали закрываться.  Я дернулся вперед, чтобы задержать их, но Сеня и сам уже стряхнул оцепенение и вклинился между механическими челюстями подъемника.  Раздвинув их локтями, он вышел и посмотрел на меня. 
     - Здравствуй, - сказал я. 
     - Слава Богу, она отстала, - пробормотал Сеня с таким выражением, какое бывает у героев дешевых «ужастиков», когда они убеждаются в том, что угрожавший их жизни кошмарный монстр, наконец-то, издох окончательно и бесповоротно. 
     Сказав эту странную фразу, Сеня юркнул в мою квартиру, так быстро, что я не успел спросить, что же значит сказанное.  Я щелчком отбросил окурок к мусоропроводу и тоже вошел в дом. 
     
     - Ты можешь объяснить, что случилось? – мы сидели на кухне и курили.  На столе стояли тарелки с бутербродами, но помнил об их существовании только я.  Сеня, съежившийся, угасший, с отсутствующим видом сидел напротив.  Он и к пиву почти не прикоснулся, и затягивался раз в пять минут.  Обычно так выглядят люди, убитые горем.  Я и представить себе не мог, что мой друг в тот момент был счастлив. 
     Войдя в квартиру, он первым делом принялся проверять форточки.  А обнаружив, что окно в спальне чуть приоткрыто, пришел в неописуемый ужас.  Прыгнул к окну, как вратарь «ЦСКА» к летящему в «девятку» мячу, запнулся об угол ковра и упал, едва не разбив голову о спинку кровати.  Но тут же вскочил, добрался-таки до окна и, оборвав занавеску, с силой захлопнул его, - я даже подумал сперва, что стекло, не выдержав, вылетит. 
     Теперь он сидел на кухне и молчал.  Словно ждал чего-то.  Словно хотел в чем-то удостовериться.  Когда я пытался заговорить, Сеня подносил палец к губам.  Меня же мучило любопытство, к которому, чуть погодя, добавилась тень глухого раздражения.  В конце концов, мне вовсе не улыбалось провести остаток ночи, гадая, каким запрещенным препаратом вызвано состояние моего друга. 
     - Что случилось? – еще раз повторил я. 
     Сеня ответил не сразу.  Сначала он затянулся и сделал глоток «Гиннеса».  И я заметил, как Платонов начинает меняться.  К нему возвращалась прежняя уверенность в жестах, плечи распрямились, взгляд приобрел осмысленное выражение.  Он выглядел теперь как обвиняемый в тяжком преступлении человек, услышавший оправдательный вердикт. 
     - Ее здесь нет, - произнес Арсений.  Он сказал это таким тоном, будто речь шла о самой Смерти. 
     - Кого здесь нет? О чем ты? – я все больше укреплялся в подозрении насчет наркотиков.  И следующая Сенина фраза лишь усугубила такое мнение. 
     - Муха, - сказал он.  – Эта проклятая муха. 
     - Муха?
     - Ага, - он уставился на меня так, словно только что заметил.  – Муха.  Я из-за нее приехал сюда. 
     - Подробности в студию, - я откупорил следующую бутылку. 
     
     То, что он рассказал мне в течение следующих сорока минут, могло окончательно убедить меня в его превращении в наркомана.  Но почему-то я поверил ему.  Я слишком хорошо знал этого человека, чтобы сомневаться в его вменяемости.  Тем более, что кроме странного поведения, никаких признаков, по которым можно вычислить приверженцев нелегального допинга, я не наблюдал. 
     История, рассказанная Сеней, была насквозь пропитана мистикой.  Да нет, не мистикой даже, а чем-то таким, для чего и слова верного не подберешь.  Не было ведь в ней ни загадочных незнакомок в масках, ни источающий аромат волшебных духов записок, ни уставленных антикварной мебелью потайных комнат в невзрачном московском клубе.  Вместо таинственной комнаты был загаженный тупик в центре Москвы.  Манящий аромат заменила вонь гниющего мяса.  А вместо сулящей неземные ласки роковой незнакомки в рассказе Платонова фигурировала…
     Вот в это как раз и было сложнее всего поверить. 
     Неделю назад Сеня прогуливался по Новому Арбату, время от времени заруливая в питейные заведения.