"Неужели и это тоже раньше было человеком"? - не веря себе, думал алхимик.  Перед ним замерло нечто, вдвое превышающее его в росте, но уже в плечах.  Вживую Пастырь выглядел еще более отталкивающе, чем в видениях.  Грязный, в еле прикрывающих наготу клочьях истлевшей ткани, покрытый тонкой маслянистой пленкой, с сочащейся из множества нарывов сукровицей.  Существо двигалось неловко, подволакивая одну ногу.  Вивьен с удивлением отметил, что колени у Пастыря гнутся в обратную сторону. 
     - Доброе сочное мясо, - разорвал великан повисшую тишину.  Его голос звучал тускло, без эмоций.  Безгубый рот открывался темной дырой, наполненной корявыми черными зубами.  Носа и ушей не было вовсе.  На их месте виднелись провалы с неровными шевелящимися краями, из которых вытекали струйки темной жидкости. 
     "Растение и есть", - подумал Вивьен и неприязненно сплюнул. 
     - Новое Семя, - продолжал Пастырь.  - Неправильно.  Не должен ходить, должен быть источником.  Мало отдал. 
     - Извини, источник пересох, - глядя исподлобья, буркнул алхимик. 
     - Нет, вкусное мясо здесь.  Хватит, чтобы тело больше не болело, чтобы стать сильным, - Пастырь высунул распухший длинный язык, покрытый клочьями отмирающей кожи, и облизнулся.  Затем попытался схватить Вивьена за горло, однако длинная рука взрезала лишь пустоту.  Алхимик не терял бдительности.  Больше того, в нем родилась и начала крепнуть уверенность в том, что не все еще было потеряно.  Не до конца восстановившееся чудовище оказалось неповоротливым и медлительным.  А значит, появлялся шанс на спасение бегством.  Еще бы успеть найти и освободить Мили – день можно считать удавшимся. 
     Вивьен начал медленно обходить Пастыря.  Никаких резких движений, никаких слов – ничего, что могло бы вызвать преждевременную ярость у великана.  Усыпить бдительность, оттянуть время неизбежной атаки. 
     - Мясо должно остаться.  Мы так ждали.  Очень долго, - новая попытка существа добраться до алхимика.  И снова неудача.  Уклоняться от неуклюжих замахов чудовища оказалось плевым делом – и ребенок бы справился малый.  Куда как сложнее было выдерживать его вид, вдыхать зловонные миазмы, исходящие от все еще распадающегося тела. 
     Слушать и далее размышления Пастыря о тяготах затянувшегося ожидания Вивьен не стал.  Он как мог резко развернулся и бросился бежать.  Светящиеся шары последовали за ним.  В груди пожар разгорелся с новой силой.  Уже спустя несколько размашистых шагов прыть алхимика значительно поубавилась.  Бег превратился в быструю ходьбу с редкими остановками, чтобы откашляться и отдышаться.  Вивьен, которому запас собственных сил виделся значительно большим, чем оказалось на самом деле, в первые мгновения с замиранием сердца ждал справедливого возмездия за глупую самонадеянность.  Он даже представил, как тяжелая узловатая рука опускается ему на спину, как хрустят под этим чудовищным натиском позвонки, а неспособное пошевелиться тело безвольным кулем летит на камень.  Однако Пастырь оказался еще менее расторопным.  Он проводил ускользающую добычу пустым взглядом, попытался прыгнуть следом, но одна нога с чавкающим звуком подломилась, и существо грохнулось на пол, рыча и поднимая облака пыли. 
     Падение Пастыря прибавило Вивьену оптимизма.  Теперь главным было не потерять темпа и не сбиться с намеченного пути.  Если он все правильно определил, то крик Мили, если, конечно, это кричала чародейка, доносился откуда-то из района приемного зала – того самого, где они и встретили Обращенную.  Из зала должны были уходить в стороны несколько ответвлений, часть из которых оканчивались тесными комнатами.  Алхимик надеялся, что сумеет найти девушку быстрее, чем окажется запертым в узком коридоре настигшим его Пастырем.  Но пока следовало добраться хотя бы до зала. 
     Вот только Пастырь не разделял столь смелые планы алхимика.  Чудовище попыталась встать, но тут же упало.  Подломившаяся нога более не могла выдерживать веса своего хозяина.  Более того - из голени, разорвав на лоскуты бледную кожу, торчал окровавленный кусок кости.  Пастырь пошатал его рукой, попытался вправить.  На полу почти сразу образовалась лужа крови.  Плоть же вокруг перелома превратилась в рыхлую кашу.  Но это нисколько не огорчило великана.  Более не мешкая, он встал на четвереньки и, поджав под себя изувеченную ногу, весьма резво на трех конечностях припустился за беглецом.  Ни единого намека на то, что боль причиняет ему неудобства, Пастырь не выказывал. 
     Вивьен услышал погоню не сразу, а лишь когда добрался до приемного зала.  Собственное тяжелое дыхание и пульсирующая в висках кровь заглушали все иные звуки.  Алхимик остановился у высокого арочного проема, украшенного витиеватой резьбой.  По камню в разные стороны разбегались роскошные цветы.  Казалось, что не хватает легкого дуновения ветра, чтобы цветы ожили, заколыхались.  Глядя на застывшие бутоны, Вивьен начинал понимать, зачем исчезающему народу понадобилось в своем последнем прибежище тратить драгоценные силы на столь тонкую, многотрудную отделку.  Феи хотели забрать с собой часть родного для них мира, окружить себя и под землей тем, к чему относились трепетнее всего - цветами.  Но каменная растительность не смогла заменить живые прообразы.  Несмотря на исключительную красоту, все это было мертвым. 
     Алхимик вздрогнул и обернулся.