Древний маг не произнес ни слова.  Он не предлагал уйти, не вступал в переговоры.  Время бесед кончилось, да и время действий истекало. 
     С костлявых пальцев лича потекли тонкие темно-серые струйки пепла.  Они закручивались в спирали - подобия небольших торнадо.  Струйки вытягивались, набухали, становились насыщенней и гуще. 
     Мили лишь наблюдала за происходящим.  Она знала, что теперь ей не нужны заклинания.  Мощь, клокотавшая в ней, готова вырваться на свободу, подчинившись малейшему приказу. 
     Между тем, струйки превратились в пару крутящихся, завывающих кнутов, длиной в десяток футов каждый.  Лич поднял руки и хлестнул стоящую напротив него девушку этими чудовищными отростками.  Воздух загудел и ринулся во все стороны, будто страшась встречи с чуждой всему живому силой, облеченной плотью.  Вокруг Мили появилось золотистое свечение, образующее собой полусферу, которая накрыла и девушку, и ее спутников.  Еще мгновение - и пепельные хлысты врезались в этот щит, разлетаясь в клочья, заставляя чародейку отступить на шаг и зажмуриться.  Из ее носа тонкой струйкой потекла кровь. 
     Из рук лича потянулись новые отростки, теперь к двум разбившимся присоединилась еще пара.  Скелет стал похож на чудовищного осьминога, чьи щупальца взметались выше деревьев, а затем, истончаясь и удлиняясь, обрушивались на полусферу.  Она становилась матовой каждый раз, когда принимала очередной удар.  И каждый раз девушка, удерживающая сверкающую защиту, болезненно кривилась и дергалась. 
     Мили понимала, что долго так продолжаться не может.  Амулет даровал мощь, но лишь кратковременную.  Взамен он забирал жизненные силы мага.  Стоило лишь самую малость не рассчитать эти силы - мосты, по которым возможно отступление, сгорали без следа.  Сейчас эти мосты начинали безжалостно тлеть. 
     Но и лич, как показалось девушке, ослабил напор, не в силах преодолеть заслон.  Где-то в самом потаенном уголке сознания Мили забрезжила робкая надежда на удачное завершение дуэли.  Продержаться еще чуть-чуть, еще совсем немного, а потом скинуть защитный покров и все, что только может дать амулет, направить в едином ударе.  Попытаться разметать неупокоенного, будь он хоть трижды маг, будь он хоть трижды мертвый.  Мили стиснула зубы, ощутив на языке привкус крови.  Амулет сжигал ее изнутри, разрывая капилляры и плоть. 
     Внезапно что-то неуловимо изменилось.  Удары продолжали сыпаться, но их стало ощутимо меньше.  Приглядевшись сквозь матовость полусферы, девушка остолбенела от пробившего ее ужаса.  Пара отростков, все еще стекающих с рук мертвого мага, уходили в землю.  Мили как наяву увидела шарящие под землей слепые, перемалывающие все и вся щупальца, стремящиеся добраться до живой плоти.  И было бы это не страшно, если б защитный кокон, охватывающий путников, под землей оставался столь же эффективен, как и над ней. 
     Почти сразу Мили почувствовала укол, тонкий и ужасно болезненный, будто ей в ногу воткнули иглу и та продолжает медленно, но верно проникать все глубже и глубже в агонизирующую плоть.  Девушка вскрикнула и осела, ее левая нога онемела, стала чужой и неподвластной.  Из земли, где только что стояла чародейка, высовывался тонкий отросток, состоящий из клубящегося темно-серого пепла.  Он извивался, словно в недоумении: куда делась его добыча? Мили оскалилась и с силой ударила отросток ладонью, вкладывая в удар приказ.  Она будто прихлопывала надоедливое насекомое.  Из-под пальцев брызнули языки пламени.  Щупальце исчезло.  Но не успела Мили перевести дыхание, как Брик, доселе лежащий без признаков жизни, распахнул глаза, выгнулся дугой, захрипел.  На его губах появилась густая, белая, с красными прожилками пена.  Из груди в нескольких местах поднимались змеящиеся отростки, деловито обшаривая тело добычи.  Они, как огромные черви-переростки, оплетали метателя, вновь и вновь пронзали его плоть, заставляли воина испытывать невыносимые страдания, не давая умереть. 
     Мили почувствовала, что еще немного - и у нее помутится рассудок.  Она, обладающая огромной силой, на деле не могла справиться с каким-то дохлым скелетом.  Не столь уж беспредельной оказалась ее мощь.  Но ярость и обида подхлестывали.  Девушка не смогла толком подняться.  Ей удалось лишь встать на колени, а затем, прихлопнув еще пару появившихся щупалец, она закричала.  Так отчаянно и неистово, как не кричала никогда в жизни.  Тонкий крик поднялся над деревьями и разлетелся, многократно подхваченный эхом.  В одно мгновение чародейка развеяла полусферу и ударила, больше не заботясь о защите, не обращая внимания на все еще парящие над головой пепельные плети. 
     Она сама не знала, чем и как бьет, просто в одной точке, которой стал ненавистный лич, сосредоточила всю свою ненависть и отдала мысленный приказ, слившийся с криком.  Казалось, что в том месте, где неподвижно стоял мертвый маг, разверзлась сама земля, изрыгая из себя извечный огонь раскаленных недр.  Лич попытался вырваться из охватившего его пламени, заметался, задергался, однако ярко-красные жалящие лепестки плотно удерживали его в своих объятия, превращая в пепел, в пыль, в ничто. 
     В последний раз тот, кто сам по себе был давно уже мертв, кто существовал вопреки всем законам жизни, кто одной ногой стоял во владениях Смерти, издал протяжный затухающий стон, разлетевшийся по округе вслед за криком Мили.  Пламя не унималось еще довольно долго, но девушка и не собиралась ждать, пока оно потухнет.  Вместе с исчезновением лича пропала и его удушающая аура, воздух вновь сделался чистым, наполненным лесной свежестью.  Однако легкий привкус тлена остался все равно.  Он ощущался при каждом вздохе, будто глубоко въелся в кожу и слизистую, проник в саму сущность каждого из путников. 
     
     * * *
     
      Чародейка сидела на коленях, приходя в себя.  Она не рискнула выпустить амулет из руки, боясь оказаться вконец обессиленной, в то время как слизь дракона теперь находилась неизвестно где.  Надо было держаться хотя бы до тех пор, пока не очнутся мужчины. 
      Мили бросила взгляд на Брика и тут же отвернулась, стараясь унять внезапный приступ тошноты.  Без сомнения, метатель был мертв.  В тех местах, где его тело пронзали пепельные щупальца, зияли открытые глубокие раны, из которых медленно, будто нехотя, вытекало нечто коричнево-красное с зелеными и черными вкраплениями.