Как назло, подъездная дверь оказалась закрытой, а номер квартиры вспомнить не удалось.  И сигареты вне досягаемости. 
     Пришлось проторчать у подъезда минут десять, прежде чем пискнул домофон. 
     -- Не закрывайте! – крикнула я деду, выскакивая из машины. 
     Маленький, скукоженный ведьмак демонстративно захлопнул дверь. 
     -- Понаведут шлюх с ранья, -- прошепелявил он злобно, -- слушай потом их вопли.  Постыдилась бы!
     Я ничего не ответила в сгорбленную спину, только обозвала про себя старым импотентом. 
     Скоро к подъезду подошла пожилая женщина.  Видно, что приехала издалека – в натруженной руке большая сумка с торчащим зонтом.  От нее веяло такой скорбью, что у меня загудела голова.  Женщина потеряла сына.  Ее домофон тоже не впустил, пришлось устроиться на огрызке лавочки.  Я смотрела, как женщина теребит в огрубевших пальцах несвежий платок, и изо всех сил старалась, не видеть в ней мать Артема. 
     Да, я жалела мальчишку.  До сих пор приходилось убивать только порочных, прогнивших от спор быта, а попавшая под раздачу чистота лишила единственного оправдания.  И пока я среди драконов, нет гарантий, что Артем – последний.  Зато еще четче проступила уверенность в правильности возвращения.  Энпиры (я не хотела причислять к ним драконов) неразборчивы в убийствах.  Таких надо уничтожать. 
     К дверям подошла девушка, нехотя поднялась по крылечным ступенькам.  Ее понурый вид объяснился, стоило женщине подать голос.  Они связаны общим горем. 
     На этот раз меня впустили. 
     
     Джон открыл дверь в одних джинсах.  Как всегда -- безупречное тело, гладковыбритые щеки.  Только в глазах вместо самодовольства и холодного просчета – тихая злость, в паре с нетерпимостью.  А еще ему пора бы постричься. 
     Я вошла, села на низкую полку для обуви, чтобы расшнуровать ботинки. 
     -- Тебе в кофе коньяку плеснуть? – донеслось из кухни. 
     Я отказалась, алкоголь излишен, а вот доносящийся запах мяса и пряностей (определенно - кориандр) приятно радовал. 
     -- Джон, ну почему вы не взяли меня в Тверь? – упрекнула я, садясь на резную табуретку к столу. 
     Он поставил передо мной тарелку с тушеной свининой и, приоткрыв форточку, сел напротив.  Тихо загудел включившийся холодильник. 
     -- Мы не ездили в Тверь.  Информация поступила, что тебя ищут на родине.  Мы хотели разобраться, следы замести.  Оказалось – поздно.  Лина, эти недоделки попросту выманили нас из города, чтобы заполучить тебя.  Да еще так не вовремя. 
     -- В смысле?
     -- Мы собрали нужное золото, почти все готово, а тут…
     Он замолчал, по-мальчишески взлохматил волосы. 
     -- Марк как чувствовал, -- устало потерев лицо, продолжил дракон, -- предложил перевезти слитки сюда.  Он подумал, что ты переметнулась к ментам.  Я не верил, но все так погано складывалось.  Что они с тобой делали?
     -- Пальцы отрубали, растягивали, как при четвертовании, тараканов за шиворот пускали, да много чего.  Если хочешь подробностей, дай я поем сначала, ладно?
     Он кивнул, отвернулся к окну.  Что-то важное рвалось с языка.  Откровение или секрет просились наружу, вопреки разумным доводам.  Я это чувствовала и без драконьих способностей.  Но Джон молчал.  Подождал, пока опустеет тарелка, и скомандовал:
     -- Дуй в спальню, выспись как следует.  Не бойся, приставать не стану.  Если сама не попросишь. 
     
     Сытный обед и усталость свое дело сделали – стоило опуститься на огромную мягкую кровать, коснуться головой атласной подушки, как я отключилась и проспала часов двенадцать, а когда проснулась, драконы лежали рядом по обе стороны, не раздевшись.  Джон развалился, раскинув ноги и что-то бормотал.  Марк прижался ко мне, обняв за талию.  Я не стала их будить. 
     
     Драконы проснулись с рассветом, синхронно, как по расписанию.  Пока оба потягивались и разгоняли дрему, я смылась в ванную, чтобы не готовить завтрак.  С детства не люблю кухонную возню, а у Джона дипломатические отношения с кастрюлями и поварешками налажены. 
     Как назло, в этот день отключили горячую воду.  Зубы сводило от холода, шампунь отказывался смываться, и, с горем пополам помывшись, я выползла из ванной, синее замороженной курицы.  Несколько минут посидела на крышке унитаза, обернувшись полотенцем, как пледом, пока не согрелась. 
     -- Можно было согреть воды, -- сочувственно заметил Марк, когда я, все еще дрожа, появилась в кухне. 
     Джон сразу сунул в руки горячую кружку только что приготовленного кофе. 
     -- Еще я с тазиками не возилась.  А утром коньяк в кофе можно?
     -- Уже добавлен, -- Джон поставил на стол тарелку с гренками, вытер руки и, забросив полотенце на плечо, сел.  – Ну что, выспалась?
     -- Вусмерть. 
     Руки отогрелись, хрустящие гренки с сыром и сладкий кофе взбодрили.  Драконы тихо обсуждали доставленные энпирами неприятности, беспокоились о непроданном вовремя бизнесе и периодически поглядывали на меня, справляясь: не добавить ли кофе, хватит ли гренок, и достаточно ли я отдохнула.  В кране урчала, собираясь пробиться, горячая вода, но никак не решалась.