В маршрутке играл шансон, прогорклый голос пел о тягостях зарешеченной жизни.  Да что они знают об истинной свободе! Те, кто всегда ограничивался обществом и по дурости попал за решетку.  Те, кто воспевает призрачную любовь к шлюхам и деньгам. 
     Я вышла на остановке и, прежде чем окунуться в суету Торгового центра, остановилась у подземного перехода.  Сигаретный дым стал панацеей, вереницы снующих людей — отдыхом для глаз.  Не обращая внимания на жар нагревшегося бетона, я сидела на выступе подземки и разглядывала лица, пытаясь прочувствовать себя.  Прохожие вызывали пытки прошлого — телефон, как у матери, нос, как у отца, жесты одного из близких знакомых, которого уже язык не поворачивается назвать другом.  Все — разные, но ищут один Грааль под названием Благополучие. 
     Мне стало противно.  Не одинаково разные лица вызвали омерзение, а одно из них — испещренное печатями недостигнутых высот.  В разгар дня на остановке стоял пьяный поп в рясе, покрытой маленькими белыми перышками, и останавливал одну маршрутку за другой, но так и не уезжал.  Находилось множество участливых, предлагавших помощь.  В конце концов, каждый понимал бесполезность попыток указать «священнику» дорогу.  Одному Богу известно, в какой голубятне побывал служитель, да это и не важно.  Сам факт разрезал представления о религии на части. 
     Всю жизнь нас учили полагаться на себя и на Бога.  Даже те, кто отвергает Его существование, хоть раз в жизни складывали молитвенно руки в решающий момент, пусть и со словами «если ты все-таки есть».  Парадокс и трагедия веры современного мира заключается в том, что при положительном исходе дела человек напрочь забывает о самом факте прошения, приписывая лавры себе, случаю или помощи неожиданно объявившихся друзей.  Однако, потерпев фиаско, ни один не преминет воскликнуть: «Ему на нас плевать!»
     Стоя на грязной остановке рядом с опустившимся, обрюзгшим священником я думала о том, что молитвы слишком часто остаются без отклика, но, черт возьми, какой поддержки ждать от Бога, который сам нуждается в помощи?
     Негодование сменилось бешенством, я бросила сигарету и спустилась в подземку подальше от одинаковых личностей и безличия Вышнего в облике слуги. 
     Надеюсь, он никогда и никому грехи не отпускал. 
     В огромном краснокирпичном здании Торгового центра нашлись и банкомат, и нужная гарнитура, и возможность переодеться.  Я улыбнулась, осознав, насколько прост пароль банковской карты.  Мраморные лестницы увели наверх.  Там в окружении слишком громкой музыки, искусственных пальм и неохотно передвигающихся официанток ждал Вата. 
     — Проверка связи, — тихо произнесла я в микрофон у уха. 
     — Принято, — отозвался Марк.  — Не бойся, я в соседнем зале. 
     Он и правда сидел спиной ко входу за первым столиком зоны для некурящих.  Как раз напротив Ваты.  Присутствие дракона могло оказаться подстраховкой.  А могло и контролем.  Фальшь разыгранной в офисе сцены очевидна.  Драконы не пренебрегают эмоциональными слагаемыми.  Они их используют при удобном случае.  Невидимая рука грубо смахнула солнцезащитные очки, ослепив блеском фальшивого глянца. 
     Глава 12. 
     
     Никогда не любила подобные заведения — цивильные до слащавости, чистые до рези в глазах.  Словно накрахмаленные.  Как занавески.  В таком зале невозможно представить припанкованных балбесов или сверхумных ботаников.  Только мужчины в нарочито небрежных костюмах и девицы с разноцветными ногтями в цветочек.  Те, кто живет, чтобы есть. 
     И драконы не лучше.  Их цель – века, вскормленные смертью.  Но она не оправдывает долголетие паразитов.  Я застыла на широкой ступеньке у стеклянных дверей, заставляя посетителей обходить и ругаться.  Впервые за проведенные с драконами дни я думала не как помочь, а зачем.  Из чувства благодарности за побег от родителей? Как ни потакай эгоизму, одна жизнь не стоит тысячи.  Ради чистки рядов прогнившего человечества? Да кто мы такие, черт возьми!
     Один из драконов сидит на расстоянии пары метров, его враг – шага.  И нужно выбрать одну из сторон. 
     -- Лина, в чем дело? – нетерпеливый голос в наушниках звучал настороженно. 
     -- Обдумываю действия, -- честно ответила я и перешагнула край ступеньки. 
     
     У Ваты дрожали губы.  Той мелкой противной дрожью, которую рождает ярость.  Я с трудом натянула маску спокойствия и приклеила улыбку. 
     — Ты удивительно хорошо выглядишь, — заметил Вата вместо приветствия. 
     — Долгие годы упорных тренировок, — ответила я.  По глазам видно, что строить из себя непричастность глупо, водить хороводы вокруг главной темы — бесполезная трата времени.  Мне не оставалось ничего, кроме прямоты.  — Зачем вызвал?
     — Поговорить хотел.  Видишь ли, ночью особняк один минами обложили, а потом в Сквере Победы две машинки подорвались.  Не подскажешь, чьи шалости?
     Мизинец запутался в ажуре салфетки.  Слишком многое узнал Вата, слишком опасен альянс, слишком настойчив шепот в наушниках «Успокойся». 
     — Кто они? — на столик с шорохом легли распечатки снимков драконов.  От рывка лопнула нить салфетки, в горле запершило от сигаретного дыма.  Как он может курить эту дешевку?
     Рассказать правду и спеть реквием по себе – бесполезное геройство.  Да и кто сказал, что нам с властями по пути?
     — Узнал, да? — скривилась я, ткнув пальцем в фото Марка.  — Чего ты от меня хочешь?
     Мой ответ Вату не устроил. 
     — Послушай, девочка, - завелся он.  - Мало того, что по городу то там, то здесь находят чертовые трупы, так еще и доброжелатели присылают фото владельцев заминированного домика, которые, между прочим, оказываются воскресшими ЦРУшниками.