Вика еще уязвимее и ранимее, чем мы все вместе взятые.  Неужели ты не видела?
      Кристина улыбнулась, удивленная непроницательностью художницы. 
      -- Ты права.  Побудешь с ней? Мне надо уехать. 
      -- Да, конечно. 
     
      Марго вышла из подъезда и подставила лицо снегу.  Он больно колол щеки, но сейчас художница была рада любому ощущению.  Любому доказательству, что все еще живет. 
     
      ***
     
      Я проснулась с рассветом.  В нос ударил крепкий запах табака.  В квартире можно было смело вешать топор.  Желательно над головой.  Из кухни доносился негромкий размеренный голос.  Я опустила ноги на пол и пошарила в поисках тапочек, пару раз нечаянно пнув Принца.  Наконец, тапки себя обнаружили.  Обувшись и завернувшись в одеяло я донесла налитое свинцом тело до кухни.  Крис подняла голову, приветствуя меня улыбкой и, наскоро попрощавшись, сбросила звонок. 
      -- Как ты? -- участливо поинтересовалась она. 
      -- Нормально, а вот ты не очень. 
      Кристина и правда выглядела уставшей.  Под глазами красовались такие темные круги, что тени были просто не к месту, губы потрескались, покрывшись тонкой фиолетовой корочкой от красного вина, даже волосы казались потухшими.  Она явно не спала этой ночью.  А может и предыдущей тоже. 
      -- Ложись-ка спать, -- сказала я. 
      Кристина затушила сигарету о бока до половины наполненной окурками кофейной банки и встала. 
      -- Если с тобой все в порядке, я поеду домой. 
      -- Конечно. 
      Пока она обувалась, я пыталась убедить себя, что вчерашний страх был напрасен.  Ну кто мог попасть в маленькую форточку сквозь решетки или бронированную дверь? Никто.  Из людей.  Отогнав дурные мысли, я попрощалась с Крис и закрыла дверь.  Мне нужно дописать статью, поэтому, захватив из кухни тесак для разделки мяса, вино и пару бутербродов, а из шкафчика с инструментами -- отвертку, я засела за компьютер. 
      Через пол часа я полностью погрузилась в работу, размышляя о творческом наследии "Christian Death", хотя сама их терпеть не могла.  Но шоу-бизнес есть шоу-бизнес.  За окном становилось все светлее, робко, будто сомневаясь стоит это делать или нет, щебетали птицы, а деревья покорно склоняли ветки перед ветром.  Внезапно по спине прошелся холодок, а кожу головы стянули приподнявшиеся волосы.  В дверь тихонько постучали.  В кухонную дверь! Я замерла на месте, боясь даже обернуться.  За спиной раздалось шипение Принца, сменившееся жалобным писком.  Кончики пальцев онемели, а ладони покрылись мелкими бусинками пота.  Внезапно страх пропал, в груди набухла злокачественной опухолью ярость.  Я резко вскочила с кресла, схватив тесак, и обернулась.  В комнате никого не было.  Зажав нож в левой руке, а правой схватив увесистую чугунную пепельницу, я одним прыжком оказалась у косяка смежной с кухней стены и бросила пепельницу через угол.  Что-то за стеной разлетелось вдребезги, судя по звуку -- бокалы.  Отдышавшись, я собралась с силами и осторожно заглянула на кухню.  Никого.  Лишь осколки тонкого стекла блестели на полу, преломляя лучи поднявшегося уже высоко солнца.  От сердца отлегло.  Я вошла в кухню, все еще бросая настороженные взгляды вокруг.  Под моей ногой что-то хрустнуло.  Я отскочила в сторону и уставилась на раздавленный кусок бокала. 
      Ну и чертовщина. 
      Положив не пригодившийся тесак на стол, я села на корточки, собирая крупные осколки. 
      -- Неплохая была попытка. 
      Стекло треснуло в руке, порезав ладонь.  Низкий чистый голос бросил меня сначала в холод, затем в жар.  Наверное, именно в такие моменты перед глазами людей проносится вся жизнь, но в моих плясали лишь темные концентрические круги.  Ноги дрогнули, и я упала коленом прямо в горстку мелких осколков, тут же окрасившихся красным.  Вид собственной крови немного отрезвил.  Неторопливо я поднялась, выпрямилась и оглянулась.  Он стоял, прислонившись к косяку и скрестив руки на груди. 
      -- Кто ты? -- мой голос звучал как хрип задыхающегося. 
      Зажатая между двумя желаниями: убежать и разобраться в происходящем, я не могла отвести прикованный к черным глазам взгляд.  Невидимые обручи сковали глазницы.  Моя воля, парализованная двумя черными дырами на бледном до прозрачности лице незваного гостя, не сумела заставить веки даже моргнуть.  Ужасная сила тянулась зловещими щупальцами, окутывая все тело, сковывая движения и заставляя смотреть бесконечно на точеные черты, слишком неправильные в своей красоте. 
      -- Успокойся, я тебе ничего не сделаю, -- спокойно отозвался он и тут же добавил: -- Ничего плохого. 
      Он опустил крылья черных ресниц и оцепенение пропало, сменившись слабостью.  Я осела на стул, трясущимися руками вынула сигарету и огляделась в поисках зажигалки, но не нашла.