Принц свернулся калачиком, демонстративно развернувшись ко мне задницей.  Ну и ладно.  Я вернулась к компьютеру и включила музыку. 
      Я слушала новое творение подруги, вцепившись ногтями в подлокотники крутящегося кресла.  Это НЕ ЕЕ МУЗЫКА.  Это нечеловеческая музыка.  Это звуковая истерия, пропитанная животным ужасом и людским бессильем.  В один момент, я поймала себя на мысли, что образы, рисуемые воображением под воздействием мелодий, мне знакомы.  Да, перед глазами с каждым словом, вылетавшим из динамиков, одна за другой вставали картины Марго.  Мое дыхание перехватило, руки задрожали, а ноги стали ватными.  Не в силах оторваться от кресла, я слушала то, что раньше видела, то, что только что. . . .  Нет, этого не может быть! Рывком я вскочила и бросилась к кровати, на которой лежала рукопись Крис.  Я прочла лишь две трети романа, но это не мешало провести совершенно четкие параллели.  Перелистывая страницы дальше, я проглатывала строки по диагонали.  Наконец, ровные буквы полоснули лезвием по животу, заставив содрогнуться каждую клеточку тела. 
      ". . .  Пламя плясало вокруг нее и перед ней.  Один из появившихся протянул к ней руку, обжигая льдом кожу, царапая острыми углами щеки. . . . "
      Господи! Господи Боже мой! Я отбросила папку, словно проклятую рукопись, и бросилась вон из комнаты.  Глотая холодную воду, не утоляющую жажду, я вспоминала разговоры и встречи.  Меня трясло, как в припадке, из глаз сами собой лились слезы, но я не могла остановиться. 
      Что все-таки творится в этом мире?!
     
      ***
     
      Я долбила в дверь Кристины, пока она, удивленная и раздраженная, не открыла. 
      -- Одевайся, -- почти закричала я.  -- Одевайся и поехали. 
      Она испуганно глядела на меня, запахиваясь в легкий пеньюар. 
      -- Вика, что стряслось? Сейчас два часа ночи. 
      -- Мне плевать! Одевайся, я сказала. 
      Больше не задавая вопросов, Крис быстро оделась и, хлебнув вина, оказалась рядом со мной прихожей. 
      Уже в машине она осмелилась спросить:
      -- Куда мы едем?
      -- К Янке, -- ответила я.  -- Ты слышала ее новый альбом?
      -- Нет.  Я ее давно не видела. 
      -- А следовало бы. 
      Мы въехали во двор, я припарковалась у подъезда и перед тем как выйти из машины воткнула в проигрыватель диск. 
      -- Послушай вот это, пока я буду вытаскивать ее из кровати. 
      Никогда не думала, что умею так быстро подниматься по лестнице.  Я вдавила кнопку звонка и не отпускала достаточно долго, пока дверь не открылась.  Я смела Андрея, пытавшегося мне что-то говорить про ночь, приличия и совесть.  Но моя совесть сейчас выла белугой, заброшенная в дальний угол с приказом "не высовываться".  Поднять Яну с кровати, в которой она мучительно пыталась заснуть, оказалось намного сложнее, чем Кристину.  После долгих криков: истерических -- моих и протестующих -- Андрея, я все-таки выволокла подругу из квартиры. 
      Лицо Кристины, когда мы садились в машину, описать сложно.  Это была бледная маска недоумения и страха. 
      -- Ни слова.  Ни о чем ни слова, -- отрезала я, включая зажигание. 
      Мы молчали всю дорогу.  На одном из поворотов, Крис порывистым движением выключила музыку.  Я видела, как она прикусила губы, явно боясь высказать немой вопрос.  Яна сидела спокойно, с отсутствующим видом глядя на дорогу.  Не помню, сколько бордюров я насчитала, въезжая во двор.  К счастью, домофон не работал и мы без труда попали в подъезд.  Попасть в квартиру оказалось сложнее.  Я набрала номер Марго и дождалась недовольно ответа. 
      -- Открой дверь, пока я ее не вынесла к чертям собачьим! -- проорала я в трубку так, что Яна с Крис вздрогнули. 
      Это возымело действие, потому что вскоре показалась заспанная физиономия художницы.  Влетев в квартиру, я бросилась к мастерской, таща за руки Криску с Яной и втолкнула их в комнату.  Говорить что-либо не было смысла.  Они проходили от картины к картине, и с каждым шагом ужас и изумление на лицах становились все сильнее.  Яна прикрыла рот ладонью и тихо заплакала.  Крис осела на пол перед изображением автокатастрофы.  Марго постоянно спрашивала "что происходит".  А я прислонилась спиной к косяку и стояла, боясь упасть.  Во мне больше не было ни страха, ни каких-либо других эмоций.