Это притом, что лучше обычного летаргина все биологи Земли ничего не смогли придумать. 
     
     Так вот, Потешкину это удалось! Используя в качестве лаборатории пустой тёплый трюм «тридцатки» и, буквально из ничего соорудив необходимую ему центрифугу и другие оригинальные аппараты и инструменты, он сумел синтезировать производное обычного летаргина – «летаргин-2». 
     Потешкин предложил опробовать препарат на себе или на Маркизе.  Капитан, скрепя сердце, согласился предоставить для испытания своего любимца. 
     Кота долго готовили к опыту: мыли, облучали ультрафиолетом.  Потешкин предложил даже побрить его, но Рубик не согласился.  Вдобавок, Маркиз постился четыре дня и конечно не понимал, что происходит, почему его не кормят. 
     Он встречал своего хозяина жалобным мяуканьем и рвался к нему из стерильного «аквариума», куда его поместили. 
     
     Когда Потешкин счёл, что необходимое состояние организма подопытного достигнуто, он ввёл ему препарат.  Сначала Маркиз вёл себя спокойно, только нервно вылизывался, потом начал чесаться.  Через час он уже чесался с остервенением и оглашал трюм хриплыми воплями.  Пришлось его зафиксировать.  Попытка дать ему производное морфия ни к чему не привела, боли, вероятно, были такими сильными, что малая доза не подействовала, а большую Потешкин и Айболит, рекрутированный биологом себе в помощь, давать коту опасались. 
     
     К концу суток кот уже не мяукал, а стонал и плакал как ребёнок.  Рубик, как он сам пишет, тоже плакал, но только у себя в каюте, чтобы никто не видел.  Но, с этим опытом была связана надежда на выживание, и он терпел. 
     Наконец, Маркиз стал впадать в беспамятство, температура его тела понизилась, и он почти перестал дышать.  Сердце подопытного билось с периодичностью в один удар в 30 секунд и вскоре вовсе остановилось. 
     
     Потешкин с Айболитом залили в аквариум, заранее приготовленный и охлаждённый раствор, и закрыли герметичную крышку.  Аквариум перенесли в холодный трюм и надёжно принайтовали его к полке.  Температуру в трюме установили в минус тридцать градусов. 
     Предполагалось, что «летаргин-2» не только как его предшественник приостанавливает обмен веществ и действие ферментов в организме, но и препятствует образованию кристаллов льда в клетках при его замораживании.  Только действие препарата оказалось очень болезненным, возможно из-за его не слишком высокой чистоты. 
     
     Потешкин планировал продержать кота в анабиозе несколько дней, а потом разморозить и получить окончательный ответ на вопрос об эффективности своего изобретения.  Но на злосчастном «Скауте» началась эпидемия.  Сначала её назвали «тоннельный грипп», но выяснилось, что первыми заболели те, кто имел контакт со льдом, загруженным в холодный трюм с безымянного спутника Маркизы. 
     
     Ты знаешь, Вася, что в «ледышках» нередко находят вирусы, и учёные до сих пор спорят, откуда они там берутся.  Подхваченный экипажем вирус имел все признаки классического гриппа, но был очень заразен и протекал очень остро.  Через два дня, несмотря на изоляцию заболевших, с высокой температурой лежали уже все.  Только Айболит и Рубик сохранили возможность передвигаться, да и то, Рубик пишет, что он порой терял сознание, и в чувство его приводили только удары о стенки, когда он дрейфовал по коридору в потоке воздуха.  К счастью антибиотики хорошо справились со своей задачей, жар у заболевших стал спадать, и Потешкин решил уже приступать к оживлению Маркиза. 
     
     Но лимит катастроф не был ещё исчерпан.  Похоже, космос не намерен был отпускать свою добычу.  «Скаут» летел к Системе со скоростью около 1000 км/сек и медленно вращался вокруг поперечной оси.  Двигатель по исчерпании рабочего тела был выключен.  Экипаж медленно выздоравливал после болезни. 
     Надо же были такому случиться, что метеорит ударил в самое болезненное для людей место – в люк тёплого трюма, где находилась лаборатория Потешкина и все запасы глицерина, других реактивов и главное – синтезированного им летаргина-2! Даже не ударил: судно само не него налетело!
     В результате попадания в люке образовалось оплавленное отверстие с полметра в диаметре.  Огненный вихрь расплавленных капель металла уничтожил в трюме всё, а что не уничтожил, то вылетело в космос вместе с воздухом в результате декомпресии.  Только изуродованные останки центрифуги парили посреди иссечённого осколками отсека. 
     
     Если оборудование можно было ещё попробовать восстановить, то реактивы для производства взять было теперь негде.  На «Скауте» не осталось больше исходного вещества – летаргина, кроме неприкосновенного запаса в скафандрах.  Но и его не хватило бы даже для приготовления одной дозы летаргина-2, – выход продукта из-за несовершенства процесса был очень мал. 
     Рубик пишет, впрочем, что происшествие, как это ни странно, не оказало большого влияния на моральный дух экипажа: большая часть его и так с сомнением наблюдала за опытами Потешкина. 
     Хотя люди в такой ситуации и склонны хвататься за любую соломинку но, видя мучения Маркиза, и не будучи уверены в благополучном исходе анабиоза, они с каким-то чёрным юмором с удовольствием повторяли пущенную кем-то шутку: «Ну, слава Богу, хоть умрём без мучений!»
     
     Рубик скрупулёзно описывает приготовления «тридцатки» к «автономному» полёту: когда закончился запас продуктов, который удалось, вопреки всем нормам растянуть на полгода, и начали сбоить регенераторы воздуха, экипаж провёл полную проверку реактора и радиопередатчиков.  Аквариум с замороженным Маркизом перенесли в маленькую кладовку, где в течении полёта должна была поддерживаться температура около минус тридцати градусов и дополнительно упаковали в свинцовый кожух.  Документы по опыту укрепили прямо на кожухе, во избежание всяких случайностей. 
     
     Учёные отредактировали начисто свои отчёты, и все записали прощальные послания. 
     В последние дни регенераторы воздуха уже не работали, и весь экипаж передвигался в скафандрах.  Ну, а потом. . .  я уже говорил. . . 
     - Серёжа, так Маркиза всё-таки спасли?
     - Ещё точно неизвестно.  Там наложили лапу военные, очень они в анабиозе заинтересованы.  Увезли его в Селеноград.  Все полтора года ведутся исследования.  Анализы показывают, что ткани в порядке, но размораживать кота пока не пробовали.  Если всё удастся, учёные продолжат опыты, в том числе и над людьми.  Добровольцами, конечно. 
     Я, кажется, повторяюсь, но я сам, всё, что тебе сейчас рассказал, узнал несколько дней назад.  Веришь, Вася, почти не спал это время, да что рассказывать! Рубэн Владимирович нам с тобой как второй отец был, да и экипаж – отличные ребята!
     
     - Ладно, Серёжа, воспоминания и эмоции потом, давай о деле. 
     - Так вот о деле.  Правительство России. . .  кто там ещё? – Шеф выключил глушилку и открыл дверь в каюту, поскольку рядом с ней зажёгся экран с физиономией вестового.  Он завис напротив дверного проёма с двумя пластиковыми бутылочками в руках. 
     - Извините! – промолвил он, – вы на вызовы не отвечали, а я, вот, кофе принёс.