меня шантажировал. . . в лицо не видел. . . простите. . . ». 
     Другой – отставший по причине болезни от своего рейса на круизном лайнере «Пегас»,– подданный Евросоюза Матиуш Ульм, снимавший каюту как раз в той части станции, откуда исходил сигнал, управляющий роботом.  Прямых доказательств его вины не нашлось, но зато косвенные имелись.  Память его портативного компа была девственно пуста, если там и были раньше программы управления роботом, то у господина Ульма было достаточно времени, чтобы несколько раз переформатировать диск.  Кроме того, в утилизаторе третьей жилой зоны был обнаружен приведённый в негодность мощный радиомодем.  Эксперты утверждали, что он вполне пригоден для дистанционного контроля.  Вдобавок, на подошвах подозреваемого были обнаружены осколки пластмассы, совпадающие по составу с той, что служила корпусом модему. 
     
     Когда всё это было предъявлено задержанному, тот не смущаясь, заявил, что ничего пояснить не может, кроме того, что случайно переформатировал свой компьютер, поскольку слабо в них разбирается.  Относительно осколков на подошвах, г.  Ульм пояснил, что неоднократно заходил в комнату утилизации, чтобы выкинуть мусор, где возможно и наступил на какие-нибудь осколки. 
     И вообще, он ждет, не дождётся, когда появится возможность вернуться на Землю, к своему бизнесу, поскольку космосом он уже сыт по горло. 
     Таким образом, формальных причин для задержания «туриста» не было, и он был отпущен, каковой свободой и воспользовался в этот же день, улетев на Землю на попутном «грузовике».  Хотя его космическая страховка позволяла дождаться и более комфортабельного транспорта.  Конечно, на Земле его «разработку» предполагалось продолжить. 
     
     Далее генерал Шутов довёл до собравшихся, что таймер взрывного устройства, неясного происхождения, был установлен на 120 часов – время, когда заминированный «Меч-39» должен был по плану находиться уже в тоннеле.  Что гарантировало экспедиции бесследную пропажу. 
     Эксперты СБ долго спорили, однако всё же сошлись на том, что вояж робота «СРР-78» служил прикрытием настоящего минирования, произведённого при участии покойного майора Шаповалова.  В то же время, если бы полёт робота остался незамеченным, то г.  Ульм, предположительно им управлявший, мог бы этот полёт повторить, уже с настоящим взрывным устройством. 
     И только интуиция полковника Кондратенко. . .  ля-ля-ля и так далее. 
     
     Нужно сказать, что, не смотря на секретность, о цели предстоящего полёта «Меча-39» многие на Базе догадывались.  Но держали язык за зубами.  Однако, информация, что его капитан всё же спас судно, а может быть и всю станцию от заложенной саботажниками бомбы, получила широкое распространение. 
     Уже никто не хихикал за его спиной, когда он появлялся в коридорах, иногда со своим любимцем на плече.  Напротив, даже незнакомцы уважительно раскланивались при встрече и просили разрешения погладить кота: разошёлся слух, что бомбу нашёл именно он, «благодаря своему необычайному обонянию». 
     
     За сутки до вылета капитана в его каюте на «Мече» посетил фельдъегерь и вручил только что полученный на его имя «фирменный» пакет из Российской Академии Наук.  Впрочем, имени на пакете как раз и не было.  Был штемпель Министерства обороны России и адрес:
     
     «Секретно
     Проект «Дальняя дорога»,
     Капитану судна». 
     
     Вот и всё, что там было написано.  Капитан расписался в книге, отпустил посыльного и вскрыл пакет.  В нём не было ничего, кроме флешки.  Капитан пожал плечами и вставил ей в гнездо компа:
     - Маруся! Проверь, что там!
     - Вирусов нет, кэп.  Только, короткий видеоролик.  Воспроизвести?
     - Давай!
     
     На экране дисплея перед полковником появилась сидящая в инвалидном кресле сухонькая старушка в больничном халате.  На левой руке у неё имелась лангетка, к правой руке подходила трубочка капельницы, оканчивающаяся у закреплённой на стойке медицинской бутылки с каким-то лекарством.  Несмотря на довольно плачевное состояние пожилой дамы, похоже, она продолжала вести довольно активный образ жизни, поскольку на её коленях лежала компьютерная клавиатура. 
     Старушка подняла глаза, посмотрела в камеру выцветшими голубыми глазами, и капитан почувствовал в её взгляде несгибаемую волю. 
     
     - Здравствуйте, капитан! Я, к сожалению, к моменту записи этого послания, ещё не знаю вашего имени.  Меня же зовут Ольга Макарова-Петерс.  Петерс – это фамилия моего мужа, он давно умер.  Он был учеником моего отца, академика Макарова.  Я тоже была его ученицей.  И, позволю себе немного похвастаться, мы с мужем довольно много сделали в развитии его теории. 
     Теперь очередь за вами – практиком.  Честно говоря, я собиралась лететь с вами.  Несмотря на мои уже почти девяносто, я практически пробила разрешение.  Но случилось, увы! непредвиденное: мой мобиль взорвался, когда я выруливала со стоянки перед институтом. 
     «Хорошо, что лёгок телом, отлетел, а то б конец!» – Старушка скупо улыбнулась.  – Мобиль разнесло, а меня швырнуло через придорожные кусты на газон.  Я отделалась переломом левой руки и правой голени, даже сотрясения мозга не случилось.  Теперь меня постоянно сопровождают симпатичные молодые люди и девушки с пистолетами.  Но лететь с вами мне в результате запретили категорически и безоговорочно. 
     
     Я вам рассказываю это, капитан, не для того, чтобы вы меня пожалели, я выжила и проживу ещё, надеюсь, пару-тройку лет.  А чтобы вы приняли все возможные меры безопасности. 
     Никак не могу понять, кому мы перешли дорогу, ведь я думала, что наши исследования направлены на благо всего человечества? Оказывается – не всего! И этот кто-то располагает серьёзными финансовыми средствами и возможностями. . . 
      «Даже более серьёзными, как, оказалось!» – подумал капитан.