- Кому-то не по нраву даже мои теоретические изыскания, что уж говорить о прямых опытах, которые будут производиться на вверенном вам судне и с вашим участием! Будьте настороже, капитан! Не подумайте, что перед вами просто ушибленная, выжившая из ума старушонка.  Отнеситесь серьёзно к моему предупреждению.  В ваших руках будущее человечества, не выроните его!
     Мой отец. . .  – старая леди закашлялась. 
     
     Появившаяся из-за границы кадра рука в белом халате протянула ей прозрачную кислородную маску и женщина, кивнув в знак благодарности, прижала её к лицу.  Подышав кислородом секунд тридцать, и восстановив дыхание, Ольга Макарова продолжила:
     - Мой отец всегда верил, что пассажиры и экипаж несчастного «Артура Кларка» могли остаться в живых.  И всегда корил себя, что он не смог принять достаточных мер, чтобы прийти к ним на помощь.  Он завещал это мне, но я, вы видите, тоже не поспеваю. 
     Может быть, вам удастся? А если нет, то хотя бы найдите и похороните их по-человечески. 
     - Пора, Ольга Викторовна! – раздался негромкий голос за кадром, и старушка понимающе кивнула. 
     - Ну, всё, мне пора на процедуры.  Опять будут мять мои старые кости и накачивать лекарствами.  Счастливо вам, капитан! Мудрости вам и удачи!
     Леди махнула правой рукой с зажатой в ней кислородной маской и улыбнулась на прощанье.  Ролик закончился. 
     - Спасибо на добром слове, Ольга Викторовна! – пробормотал погрузившийся в раздумья капитан, как будто дочь академика Макарова могла его услышать.  Её предупреждение запоздало, но от этого не стало менее весомым.  Кто-то был против его миссии, и этот кто-то вряд ли успокоился. 
     
     Капитан вздохнул и переключился на сегодняшние, неотложные дела:
     - Маруся, как идёт подготовка?
     - Техники монтируют антенные секции «тоннельного радио», уже заканчивают, так что график соблюдается.  Останется протестировать, это не больше часа. 
     Сменилось отделение десантников, патрулирующих обшивку, у них без происшествий. 
     У вас через 5 минут общее построение в шлюзе, официальная
     постановка задачи.  Экипаж уже в сборе.  Всё. 
     - Спасибо, Маруся! А где Маркиз?
     - Он на камбузе, наносит очередной визит Давиду.  Тот его покормил и побеседовал с ним, но не по-русски, а на каком-то диалекте грузинского, так что я плохо поняла, что он говорил.  Что-то ласковое. 
     - Главное, чтобы Маркиз понял!
     - У них, похоже, полное взаимопонимание.  Сейчас Маркиз спит, снова в его гамаке.  Мне кажется, Давид его перекармливает, капитан!
     - Я сам ему скажу, ты не выходи из образа.  Как у тебя дела с Арнольдом?
     - Приятный молодой интеллект! Немного зашоренный и тормозной, но я его разовью! Проблем нет!
     - Хорошо, я на построение!
     Капитан одел «парадную» куртку, которая отличалась от повседневной только своей относительной новизной, да ещё тем, что на ней были приколоты, по настоянию шефа колодки орденов и медалей.  Открыл дверь и направился в станционный шлюз, который один мог вместить весь экипаж «Меча» в полном сборе.  В коридоре это было бы неудобно. 
     
     Экипаж уже стоял, построенный в две шеренги.  Старший помощник, майор Стрижаков дал команду:
     - Смирно! Господин полковник, экипаж по вашему приказанию построен!
     - Вольно! – скомандовал в свою очередь Василий Кондратенко и продолжил – Так уж случилось, господа военные, что я довожу до вас задачу нашей миссии только сейчас.  Полагаю, многие из вас уже догадались, куда пойдёт наш «Меч».  Не буду вас томить: мы приступаем к исследованию того, что раньше исследовалось только умозрительно, писателями-фантастами.  Потом теоретически, ведущими учёными Земли.  И, наконец, практически. 
     Мы первые пойдём туда вполне осознанно, с полным пониманием задачи.  И не с надеждой на возвращение, а с полной уверенностью в этом.  Мы идём в «тоннели Макарова».  Кому этот термин не знаком?
     Всем знаком, похоже.  Так как никто не закатывает глаза и не падает в обморок, то, похоже, теоретическую возможность этого похода вы все в своём кругу обсуждали.  Тем не менее, сегодня у вас, господа, последний шанс подать на моё имя рапорт о списании с судна.  Нет желающих?
     
     Таковых не нашлось.  Люди в строю стояли, слегка покачиваясь, – издержки нулевой гравитации – но никто, ни словом, ни жестом не выразил желания отказаться от полёта.  Ну, и хорошо!
     - Вопросы?
     - Разрешите вопрос, господин полковник? – это заговорил главмех, капитан Анжел Стефанов. 
     - Задавайте!
     - На какой срок рассчитана наша миссия?
     - Контрольный срок – два месяца.  Однако, в зависимости от полученных данных и обстоятельств, он может быть продлён до трёх.  Понятно?
     - Так точно!
     - Ещё вопросы?
     - Господин полковник! – это Стрижаков – Команда интересуется, а за что вам «Super Nova» присвоили?
     
     «Молодец, всё же, Серёжка! Что бы я без его инструктажа делал? Неужели он все свои речи и шаги заранее просчитывает?»
     - Я бы с удовольствием вам поведал, но секретность ещё не снята!
     - Ясно. . .  – с некоторым разочарованием ответил майор, – а «За научные заслуги»?
     - Ну, тут явная ошибка произошла.  Меня нужно было наградить просто «за заслуги перед наукой», поскольку сам я никаких трудов не имею, но науке в одном деле всё же случилось поспособствовать.  Но такого ордена не нашлось, вот и представили к этому. 
     - А в каком деле, господин полковник? Тоже в секретном?
     «Вот ведь, въедливый, зараза!»
     - Тоже, в секретном.  Но недавно секретность была снята.  Возможно, вы об этом деле даже знаете.  Про «Базу Кондратенко» на Луне слышали?
     - Так вы, что, тот самый…? – округлил глаза Стрижаков. 
     - Что значит «тот самый»? Если вы имеете в виду Василия Кондратенко, который обнаружил эту базу, то это точно – я!
     
     И опережая ваши возможные вопросы о причинах получения мною медали «За спасение в космосе», сразу сообщу, что это дело не секретное, происходило на Луне. 
     Спас я своего сокурсника, который сломал ногу.  И ещё у нас воздушный баллон оказался дефектный, и связи, естественно, не было. 
     Взял его на закорки и потащил к Базе.  И тащил, пока у меня у самого воздух не кончился.  Тут нас обоих и спасли.  Никакого героизма, обычная работа.  Сейчас я бы сделал лучше, а тогда был салага, моложе любого из вас.  Да и не было бы у меня медали, если бы некий лейтенант-связист ревностно относился к своим обязанностям.