Оно открылось нам во всей своей утренней красе, но, вместе с тем открылся и источник дыма и горелой вони. 


      А именно: тот самый покосившийся сруб теперь представлял собой груду обугленных, кое-где еще тлеющих красным огнем бревен и досок.  Мы подошли ближе и остановились в нерешительности.  Мысли в голове путались и никак не хотели оформляться во что-либо удобоваримое. 


      - Теперь понимаешь, зачем они ходили сюда? - многозначительно спросил Саша. 


      - А где? - коротко спросил я, но Саша меня прекрасно понял. 


      Он помотал головой и оглянулся.  Я тоже посмотрел по сторонам. 


      Так мы и стояли некоторое время.  Затем Саша решил осмотреть пожарище с другой стороны, а я остался на своем месте, поскольку не хотел лезть в самый дым - у меня и так уже в горле застрял колючий шар, и слезились глаза. 


      Я зажмурился. 


      - Надеюсь, что она успела. . .  - донесся до меня голос капитана.  И вдруг он умолк на полуслове. 


      Я недоуменно воззрился на него.  Саша стоял прямо напротив меня на другой стороне дымящейся кучи с совершенно бледным, каменным лицом. 


      Липкий страх снова пополз мне в душу. 


      Саша и со всех сил поддал ногой какую-то головешку. 


      Головешка пролетела по воздуху и упала в озеро.  От этого звука я вздрогнул. 


      - Ублюдки! - процедил Стенин.  Он резкой, нервной походкой отправился обратно, в сторону деревни. 


      Я последовал за ним. 


      За всю дорогу до судна Саша ни разу не обернулся и не проронил ни слова.  Я ни о чем его не спрашивал, просто молча плелся позади.  И что странно: лес тоже был скован мертвой, пугающей тишиной. 


      . . .  Позже, капитан признается, что когда он стоял там, напротив меня, то сквозь разъедающий глаза дым, разглядел среди черных, обугленных бревен черную скрюченную детскую руку.  Руку, принадлежавшую безымянной девочке, чье появление и само существование навсегда останется для нас неразгаданной тайной. 


     


      Эпилог


      Вот, собственно и все.  Очень бы хотелось в этой истории расставить все точки над «i», но, боюсь, это нам вряд ли удастся когда-либо, ибо жизнь, к сожалению, не детективный роман, в котором, в конце концов, все встает на свои места. . . 


      О дальнейшем я не буду распространяться подробно.  Я не буду рассказывать о том, как внезапно заработали все системы связи, когда «Орка» пересекла некую невидимую черту; о том, что мы никому не рассказывали о происшедшем, а Саша в рапорте написал: задержка произошла в результате повреждения гребного винта, вызванного наматыванием на него рыболовной сети; о том, что на обратном пути из Архангельска мы на малом ходу прошли вдоль всего побережья, но не нашли ничего мало-мальски похожего на безымянную реку, на которой произошли столь драматические события.  Впрочем, ничего иного я и не ожидал. . . 


      Но все это случится потом.  А сейчас. . .  А сейчас была ночь, крупная пологая зыбь и удивительно ясное, полное звезд небо. 


      Саша стоит у штурвала и нервно молчит.  Антон возлежит на крыше надстройки, смотрит на звезды и молчит.  Ольга курит одну сигарету за другой и молчит.  Я смотрю на них и тоже безмолвствую. 


      - А ведь история стара, как мир! - говорит вдруг Антон.  - Такова уж природа человеческая: человек еще многого не понимает или не хочет понять.  А то, чего он не понимает, он боится.  А раз боится - значит, что? - значит надо это уничтожить! Ведь банально же! Банально до пошлости! А насчет предрассудков ты прав.  Она для них - нежить!


      - Сами они нежить! - доносится до нас голос Саши. 


      Мы все снова замолкаем. 


      - Да уж, влипли мы в историю, - говорю я через некоторое время.  - Вот тебе и новая легенда. . . 


      - Нет! - говорит Антон.  - Это не легенда, это - бывальщина.  Нет, даже, скорее, сказка. . .  Точно! Сказка про нежить.  Это будет сказка не для детей, и начинаться она будет так: В одном городке у самого студеного моря жил-был Димитрий премудрый да Ольга. . .