Они оказались в узкой каморке с округлым низким закопченным потолком.  В полутьме, разгоняемой только тусклым огоньком керосиновой лампы, можно было разглядеть лавку для гостей, стол с кипой грязных, зачитанных до дыр листов бумаги на нем, перо, чернила да несколько незатейливых на вид вещиц непонятного, однако, назначения.  Хозяин сел на маленький топчан, стоявший за столом и, по всей видимости, используемый им так же для сна. 


     Знат был низенького роста, плотного телосложения, но вовсе ни схронником.  Вряд ли он был и человеком: малый рост и великие знания выдавали в нем существо иной породы, отличной от людей и этого мира вообще.  Редкие спутанные, местами седые волосы вокруг блестящей лысины, щетина на сморщенном лице, но цепкий взгляд из-под огромных, круглых окуляров.  Вид его показался схронникам в чем-то родным, так выглядел бы схронник, сними он свой синий камзол и притворись, что его интересуют дела людей. 


     – Что ж, тогда наперво вашим делом займемся, – более дружелюбно крякнул знат, копаясь в бумагах.  – Присаживайтесь. 


     Зубрей со Сметнеем присели на лавку, а Младей по устоявшейся привычке остался стоять.  Он в присутствии братей никогда не садился, да и в общем сидеть не очень любил. 


     – Надеялся, что приведете гостей, – сообщил знат, не поднимая головы от листков, в которых рылся.  – А потому решил заняться вашим делом заранее.  Так что ответ мой уже готов. 


     Схронники замерли в ожидании.  Знат молчал.  Он перестал рыться – похоже, нашел, что искал. 


     – Но вот захотите ли вы услышать то, что я вам скажу? – наконец вымолвил он, подняв голову и в упор глядя на схронников.  – Понимаете ли вы важность того, что хотите узнать? Никому этой тайны знать не дано, да и неинтересна она никому, даже мне.  Но для вас, может статься, станет ужасной и разрушит ваш привычный мир… – Знат снова замолчал. 


     – Наш привычный мир разрушен уже давно, – ответствовал Зубрей.  – Когда-то у нас было предназначение, и мы верили в него.  Сегодня же многие схронники тратят сотни лет на занятие, которое потеряло смысл, ибо мы потеряли связь с его первопричиной.  Мы и немногие другие решили вызнать тайну первопричины.  Либо мы снова обретем смысл, либо уйдем прочь. 


     – Куда? – знат, похоже, слышал подобное впервые.  Лицо его вдруг преобразилось любопытством. 


     – Мы не знаем.  Но не иметь смысла для нас все одно, что для тебя – не иметь знаний. 


     Знат поморщился.  Сравнение явно попало в цель. 


     – Что ж, – рассудил он.  – Воля ваша.  Но напомню одно: я лишь проводник знаний.  Ни истолковать, ни тем более дать практическое применение им я не смогу.  Все будет в ваших руках.  И если знания покажутся вам бессмысленными или бесполезными, в том не моя вина, а ваша.  Это будет значить, что вы еще не созрели для них.  Внимайте…


     …Рэн и Лазарь подошли к хижине настолько близко, насколько позволяли шансы сбежать незамеченными.  Рэн настаивал на том, что нужно подобраться к окошку, но Лазарь убедил его, что они ничего не разглядят, а только подвергнут себя излишней опасности. 


     Пока братья препирались, дверь отворилась и схронники вышли за порог.  Низко поклонившись обитателю домика, они двинулись прочь. 


     – За ними! – шепнул Рэн.  Лазарь только вздохнул.  Что уж тут поделаешь – забрели невесть куда, а без схронников того и гляди вообще не выберешься.  А те, бодро переговариваясь, побрели вовсе не в том направлении, откуда пришли, а в совершенно противоположном.  На дворе уже совсем стемнело, кривые улочки освещались тусклыми масляными фонарями, дававшими больше размазанных, причудливых теней, чем света.  Рэн и Лазарь с опаской оглядывались вокруг, пытаясь разобраться, откуда взялись эти улочки и одновременно следовать за схронниками.  В какой-то момент Лазарю пришло в голову, что схронники вдруг стали немного дальше, чем были до этого, но он отбросил эту мысль – маленькие ножки не могли унести их обладателей слишком далеко.  Через какое-то время сомнения одолели его снова.  Схронники явно оторвались, причем без явного злого умысла: они не прибавили шагу, а словно бы и убавили даже.  Спорили при этом о каких-то своих делах.  Но не заметить, что расстояние между ними и преследователями увеличилось уже почти вдвое, было просто нельзя. 


     – Чертовщина творится, Рэн, – не на шутку испуганным голосом проговорил Лазарь.  – Давай-ка шагу прибавим!


     Стоило ему это сказать, как схронники уже скрылись за поворотом, до которого еще было шагать и шагать.  Друзьям стало так не по себе, что они, уже не таясь, припустили что было сил.  Но схронников за поворотом уже не было.  Там был длинный и пустой переулок, освещенный достаточно хорошо, чтобы понять, что схронниками здесь и не пахнет.  Дикий страх напал на Лазаря.  Посмотрев на Рэна, он понял, что тот тоже в диком замешательстве.  И страх сменился гневом.  Схватив Рэна за ворот рубахи, он изо всех сил прижал его к каменной стене пустого переулка и, едва сдерживая ярость, прошипел:


     – Что… тебе… предсказал… этот маленький уродец…?


     – Я… Нельзя говорить… – попытался вырваться Рэн, но увидев в глазах Лазаря настоящее бешенство, никогда не виденное ранее у всегда спокойного друга, тут же обмяк. 


     – Не скажешь, сам пришибу.  Здесь.  – Лазарь вдруг осознал, что они влипли.  Гнев его стал более осознанным, и Рэн почувствовал, что друг, чего доброго, и правда пришибет его, чтоб тот не мучался от проклятья схронника. 


     – Он сказал, что… что если я и ты вместе пойдем за тремя схронниками, то наша голодная и безвыходная жизнь закончится, а начнется новая – счастливая и безмятежная…


     – Первую часть я тебе обеспечу прямо сейчас.  – мрачно пообещал Лазарь.  Гнев уже отпустил, но врезать Рэну ему очень хотелось.  Неожиданно совсем рядом распахнулась незамеченная ранее дверь в каменной стене, и из нее высунулась рыжая рябая морда, щетинистая и потрепанная.