- Или наша овчарка сама решила держаться от нарушителя подальше. 
     - А беспилотники, а камеры? - не унималась Света. 
     - Я же Вам уже сказал, Светлана Александровна, - мягко, но категорично заявил офицер.  - Какой-то глюк с передачей сигнала.  У нас нет ни одного чёткого изображения нарушителя.  А те, которые есть, совсем не хочется разглядывать.  Поверьте мне.  Нарушитель покинул территорию, вероятно, попав внутрь вертолета. 
     Озёрская верила.  Но не сдавалась. 
     - Это бред какой-то.  Неужели Станислав бы не заметил? А следы?! Скажи хотя бы, кто их оставил! Только не говори, что не показывали специалисту. 
     - Как же, показывали…
     - И?
     - Он долго смотрел, всматривался, лоб морщил.  Послал. 
     - Как?!
     - Да Вы не волнуйтесь, Светлана Александровна, - повторил офицер.  - Он вежливо послал.  Сказал, что следы рукотворные, почти человеческие. 
     - Неужели я так похожа на глупую тетку, которую легко обдурить? У человека же ступни, а тут… обрубки какие-то. 
     - Вот именно, Светлана Александровна.  Наш специалист во время Афгана военным медиком был.  И учил самоваров заново ходить.  Ну, не ходить.  Передвигаться. 
     Озёрская погрузилась в воспоминания. 
     Отец рассказывал ей, что самоварами при Сталине называли инвалидов Великой Отечественной, которые потеряли все конечности.  Их еще из Москвы потом принудительно вывозили, чтобы не портили вид столиц.  Выходит, название осталось.  Как и отношение к калекам…
     В кармане медицинского халата завибрировал мобильный. 
     - Слушаю, - бесцветным голосом отозвалась Озёрская. 
     - Светлана, снова добрый день.  Янковский. 
     - Станислав! - встрепенулась врач.  - С Вами всё в порядке?
     - Да.  Я сейчас добрался до одной своей знакомой.  У неё собачий питомник.  А почему Вы спрашиваете? Может, это у Вас что-то случилось?
     - Похоже, что случилось.  У нас олень пропал, - Света покосилась на офицера, извиняясь за столь нелепую выдумку, но тот ободряюще кивнул.  - Следы оленя ведут к вертолетной площадки.  Вот мы и подумали, что олень мог запрыгнуть в вертолет и. . . . 
     - О, не беспокойтесь, я не ворую животных, - рассмеялся Янковский.  - К тому же, у Елены здесь столько собак! Уж они бы учуяли гостя.  Кстати, я по поводу собак и звоню!
     - Да, я рада, что Вы снова чувствуете себя спокойно в их присутствии. 
     - И это тоже.  Я просто кое-что вспомнил.  У собак некоторых пород купируют уши или хвосты, так?
     - Наверное.  Вам там видней. 
     - Именно.  Тем более, здесь элитный питомник с весьма консервативным подходом.  Если написано в стандарте, что положено купировать уши, то зоозащитники могут сколько угодно протестовать.  Вы понимаете, к чему я веду?
     - Вы вспомнили породу своей собаки?
     - Скорее, окончательно убедился в том, что это плод моей детской фантазии.  Потому что у моей собаки были купированы не уши и не хвост.  У моей собаки были купированы лапы. 
     .