Интересно, как там Серёга? Вот бы связаться с ним и поговорить! От входа в пещеру связь может и получится, место высокое, а до его лагеря километров пять-шесть.  Правилами это не запрещено, а значит – разрешено. 
     Очередной поход к динозаврам не приносит особых сенсаций, правда, я нахожу несколько закрытых дверей, которые не поддаются моей кирке.  Да два тоннеля оказываются плотно перегорожены шлюзами, открыть которые тоже не представляется возможным.  Что там за ними – остаётся только гадать.  А вдруг ангары, заставленные планетолётами на неизвестном науке принципе? Или, вообще, звездолёт, заправленный и готовый к старту?
     Я объясняю разошедшемуся воображению, что если там и есть нечто подобное, то вряд ли оно сохранилось лучше, чем то, что я видел. 
     «А при абсолютном нуле?» – не утихомиривается воображение.  При абсолютном нуле, – пожалуй.  Только, чтобы его, этот нуль поддерживать, тоже нужны холодильники и источники энергии. . . 
     «Да, уж. . . » - воображение сдаётся под напором научных фактов. 
     
     Выйдя из пещеры, я пытаюсь связаться с Серёгой, но наш 16-й канал молчит.  Мне почему-то становится тревожно, я нахожу удобный подъём и взбираюсь на плоскогорье.  Зову снова, несколько раз перехожу с места на место, это помогает найти наилучшую позицию для установки связи, – в ответ тишина, точнее ровное шипение снятой с шумоподавителя станции.  Сканирую весь диапазон и только на одной частоте слышу переговоры, кажется на фарси.  Даже не переговоры, я слышу только пилота заходящего на посадку.  Так и должно быть.  Но, почему Серёга не отвечает? Правда, может быть, его далеко высадили, успокаиваю я себя. 
     
     Тем не менее, возвращаюсь в лагерь в подавленном настроении.  Вспоминаю, что Серый говорил о каком-то предчувствии.  Машинально обедаю и решаю подремать, лимит на путешествия по моим расчётам уже исчерпан. 
     Видимо, я сильно устал и сплю до самого ужина.  Мне снятся нехорошие сны.  Во сне приходит Серёга и говорит: «Больно мне Вася, знал бы ты, как это больно!»
     «Где больно?» – спрашиваю я, и просыпаюсь.  Однако, сон уходит не полностью: в голове по-прежнему звучит тихий Серёгин голос: «Больно. . .  больно ногу».  И это не по рации.  Кажется, это уже глюки.  Проверяю содержание кислорода в смеси – норма.  Углекислый газ тоже в пределах допустимого.  Газоанализатор светится зелёным, значит, посторонних примесей нет. 
     
     Голос в голове по-прежнему звучит, переходя в неразборчивое бормотание и бред, но и в нём слышится такая боль, что я не нахожу себе места от волнения.  И вдруг, всё пропадает. 
     Наверно, это были всё же галлюцинации, не зря же доктора на осмотрах всегда завуалировано интересуются насчёт наследственности и голосов в голове.  Вот они голоса, в чистом виде! Успокаиваю себя, решаю, что появление этих дурацких глюков следствие волнений и переутомления, последних полутора суток. 
     
     Почти успокоившись, ужинаю, произвожу необходимые гигиенические процедуры и ложусь спать.  Сплю спокойно без репторов и прочих кошмаров.  Утром оказывается, что второй баллон ещё не кончился.  Осталось примерно пятнадцать процентов смеси.  Не сходить ли ещё раз в пещеру? Вряд ли я ещё скоро попаду сюда.  Подумав, решаю, что не стоит. 
     Конечно, там под пылью на каждом шагу могут лежать разные медальоны и прочие артефакты, но это уже дело археологов. 
     
     С неожиданным аппетитом завтракаю, кажется даже в колбасках можно найти некоторый пикантный вкус.  На запивку, правда, только вода.  Осталось пол канистры.  Это норма к исходу вторых суток. 
     Решаю сходить «проветриться», в «юрте» скучно, лежать надоело, того и гляди начну «поправляться», как предрекал нам сержант.  Чтобы сэкономить воздушную смесь, отключаю климатизатор и некоторое время «вырабатываю» кислород: пускай через шлюз улетучивается бедная смесь, мне спешить некуда. 
     
     На «улице» всё так же светит солнце, оно заметно поднялось над горизонтом.  Земля всё так же в зените, а куда она денется? Только её серп стал немного уже. 
     Решаю послушать эфир и включаю рацию на сканирование.  На 66-м канале что-то слабенько пиликает и жужжит и вдруг срабатывает декодер: «Тревога! Принят сигнал бедствия!» – орёт у меня в шлеме аварийный оповещатель.  Через несколько секунд мне удаётся отключить звук, но красная метка на дисплее продолжает мигать. 
     Пытаюсь взять пеленг на аварийный передатчик, но сигнал очень слабый и пеленг получается расплывчатый.  Похоже, он идёт со стороны плоскогорья.  А вдруг это мой передатчик? Да нет, с такого расстояния сигнал был бы ломовой, а пеленг чёткий. 
     
     Наверно приходящий сигнал отражается от скал.  Значит, нужно опять залезть наверх и тогда удастся взять правильное направление.  Спешу к репторовой лестнице – это самый быстрый путь наверх, хоть и более длинный, миную пещеру и взлетаю на плоскогорье.  Тут сигнал очень силён и я чётко беру направление.  Почему-то я ожидал этого: сигнал идёт с предполагаемого мною направления на Серёгин лагерь. 
     Переключаю рацию на 16-й канал и слышу срывающийся голос своего товарища:
     - Всем, кто слышит, мэйдэй, мэйдэй, мэйдей!
     Сигнал идёт с того же направления. 
     
     - Серёга! – ору я в ответ, - Я тебя слышу, что случилось? Нога?
     - Вася? Это ты? Откуда ты узнал про ногу? Да я ногу сломал, еле доковылял до «юрты», сознание терял чёрте сколько раз.  Врубил аварийку вчера вечером, а вообще, точно не помню.