Вот оно! Вот почему ученый показался ему знакомым!
     - По поводу случившегося в Генке я бы еще хотел поговорить с вами, - продолжал Клаус фон Клитцинг.  – Но не сейчас.  Грайверы действительно очень опасны.  Мы ищем эффективные способы борьбы с ними.  Этим же, к слову, занимается и Новый Иерусалим.  Здесь наши цели пересекаются.  Жаль, что позволить себе совместные работы мы не можем. 
     - Хотите обойти начальство? – спросил Кэр. 
     - Иногда люди забывают, зачем они поставлены на ту или иную должность.  Мы не в силах выступать в открытую, но к нам все еще прислушиваются. 
     - Мышиная возня, группировки, заговоры? – ухмыльнулся эрсати. 
     - Долго объяснять, да и не к чему теперь.  Скажу одно – ситуация действительно сложная.  Так каков будет ваш ответ? Я и так слишком долго с вами говорю.  Могут возникнуть подозрения. 
     - А что после того, как мы вернемся? Допустим такую ситуацию… Где гарантии, что нас не убьют на пороге, забрав то, что мы привезем?
     - И снова я могу дать вам лишь мое слово, - вздохнул Клаус фон Клитцинг. 
     - Негусто… я могу посоветоваться со своими людьми?
     - Сожалею, но на это нет времени. 
     - Чтоб ты сдох! – буркнул Кэр.  – Ладно, считай, мы договорились.  Договор кровью где подписать?
     
     * * *
     
     Кларк не переставая ерзал на жестком, неудобном стуле.  Сидя в круге света, чувствуя за спиной готовых пустить в ход кулаки охранников, больше всего он желал одного – стать маленьким и незаметным.  Но его видели, от него требовали ответы на вопросы. 
     С самого пробуждения не давала покоя головная боль.  Еще во сне, или, вернее сказать, забытьи, он чувствовал ужасный дискомфорт, словно кто-то настойчиво копается в мозгах.  Рассматривает, оценивает рождающиеся в них мысли.  И ладно бы просто наблюдал! Так нет – вторгался самым безапелляционным образом.  Внутри черепной коробки словно расположилось гнездо змей.  Гады постоянно метались из стороны в сторону, жалили, норовили выбраться наружу. 
     Теперь, сидя и кое-как отвечая на вопросы, Кларк с трудом сдерживался, чтобы не застонать.  Свет резал глаза, вопросы отдавались в затылке, будто пробивали его насквозь.  Из-за боли Кларк не мог сосредоточиться, мысли разбегались.  Он медлил с ответами, иногда говорил невпопад.  Все это неизменно влекло за собой наказание в виде зуботычин.  И без того больная голова раскалывалась на части.  А вопросы все не кончались…
     - … Цель приезда? Кто активизировал ключ? Кто в отряде обладает ментальными способностями? Почему передвигались в сопровождении инквизиторов?. . 
     И многие-многие другие. 
     К концу перекрестного обстрела вопросами, Кларк уже не понимал, на каком он свете.  Язык еле ворочался, и мужчина был готов согласиться с чем угодно, подписаться под чем угодно, только бы его оставили в покое. 
     
     * * *
     
     Мария сжалась на полу возле кровати.  Такого унижения, как сегодня, она не испытывала никогда в жизни.  Практически голая, она должна была отвечать на непонятные вопросы.  Разве могла тонкая рубашка скрыть ее позор? Разве пристало девице в непотребном виде восседать перед мужчинами?
     - Господи, сподобь мне умереть христианскою кончиною, - шептали бескровные губы.  - Не оставь меня, Господи.  На Страшном Суде Твоем не лиши Царствия Небесного. 
     Девушка знала, какое зло творится в мире, знала всю низость поступков человеческих, но размеренная жизнь в деревне обострила чувство несправедливости.  Хотелось плакать, хотелось сгореть от стыда. 
     Когда ее вели по коридору и вздрагивающего тела то и дело касались грубые руки охранников, она переставала дышать.  В голове мелькали самые жуткие мысли, ноги ступали маленькими шажками, хотя хотелось бежать, нестись как можно быстрее. 
     Теперь, сидя на полу и прикрывая колени подолом, Мария никак не могла отделаться от чувства гадливости.  Зачем было все? Зачем их спасли? Зачем долгий, трудный путь?
     От подобных мыслей становилось еще горше, еще противнее. 
     “Так думать нельзя! Это грех! Бог каждому дает ровно столько, сколько человек в силах вытерпеть.  Это испытание, проверка веры!”
     - Господи, спаси всех от первого до последнего…
     
     * * *
     
     Когда дверь отворилась в третий раз, у Кэра уже зуб на зуб не попадал.  Сколько прошло времени с момента ухода ученого, он не знал.  В этом холодильнике каждая минута растягивалась в часы. 
     - На выход, - позвал уже знакомый охранник с электрошокером в руке. 
     Кэр ступал на негнущихся ногах.  Он бодрился и старался выглядеть так, словно все это время провел в исключительно приятной обстановке.  Тело ныло, мышцы отзывались жгучей болью, когда по ним вроде начинала разбегаться кровь. 
     - Набрось, - охранник протянул эрсати тонкое байковое одеяло в крупную клетку.  – Остальное найдешь в своем боксе.  Я провожу. 
     - Остальные где? – спросил Кэр, медленно выговаривая каждый слог. 
     - Все там будете.  Не жмись, повезло вам.  Я-то думал, в расход пустят.  Нет, начальство решило по-другому. 
     Кэр отметил, что теперь в голосе охранника нет ни капли недовольства или неприязни.  Громила говорил так, словно болтал со старым приятелем.  Но отвечать ему в тон не хотелось.