В фильмах такие ящики обычно набиты оружием, но я не представляю ситуации, в которой моим братьям могло бы потребоваться оружие — то есть, обычное оружие этого мира.  Так же, как здешние деньги. 
     Кроме железных ящиков за витриной стоит единственный табурет, деревянный, выкрашенный зеленой краской — выкрашенный давным-давно и потому порядком облезлый.  Сидеть на нем весьма неудобно, правда, мне никогда и не приходилось делать это долго — часа два от силы.  Братья всегда привозили меня туда сами и никогда не делали этого оба сразу — кто-то один, словно бы им нельзя находиться там вместе.  И всегда они напряжены в нем, а со мной не говорят совсем.  Один раз мне довелось быть там вдвоем с Кириллом около полутора часов; все это время он молча просидел на полу, с закрытыми глазами, привалившись к стене, в позе, к которой очень подошел бы автомат на коленях.  Но автомата, конечно, не было. 
     Никто из нас не называет этот ларек ларьком.  Коробка, гараж, сарай: мои братья определяют его исключительно этими словами.  Хотелось бы знать, при чем тут гараж (а чаще всего они употребляют именно это слово), но я никогда не спрашивала. 
     Мой ларек совсем другой, и я даже люблю его — почти так же, как свою комнату.  В любом случае — я никогда не испытывала в нем ничего дурного.  И братья мои ведут себя в нем так же, как в триглаве.  Обычно.  Нормально. 
     
     6.  Покупатель
     
     Это был совсем молодой парень, мой ровесник, наверное.  В длинном свитере, в кроссовках, с кучей сережек в ушах и проколотой нижней губой.  Смешной, но очень милый. 
     Он купил у меня бутылку пива — уже за полночь.  Я успела заснуть и потому двигалась ужасно медленно. 
     — Барышня, а можно холодного? — попросил он, заглядывая в окошко. 
     Он взял пиво, взял сдачу и посмотрел на меня опять, а потом уселся на парапет и стал пить прямо из бутылки, редкими глотками.  Я никогда не завожу знакомств с покупателями, никогда не беседую с ними на посторонние темы.  Это скучно, это глупо.  Недостойно, сказал бы Виталий, фу, Инга, сказал бы Кирилл. 
     Я взяла сигарету, распахнула дверь настежь и, переступив порог, закурила. 
     — Проветриваешь? — спросил мой покупатель.  Да, я не ошиблась спросонок: очень милый. 
     — Проветриваю. 
     — А я вот сижу и думаю, как с тобой познакомиться.  Не закрывай дверь, пожалуйста! Я не маньяк, честное слово!
     Мне было совершенно ни к чему опасаться маньяков — да кого бы то ни было! — и я присела на парапет с ним рядом. 
     — А кто ты?
     — Я музыкант, — сказал он и тут же пропел что-то не по-русски, чистым-чистым голосом.  — Король рок-н-ролла. 
     — Здорово, — сказала я. 
     — Шутка, — сказал он.  — Просто в кабаке играю.  Но состав подобрался неплохой.  Я бы тебя пригласил послушать.  Можно?
     — Я на работе. 
     — А завтра?
     — Знаешь, — сказала я.  — Ты лучше иди.  Сейчас хозяева могут приехать. 
     — Ночные поставки?
     — Почти. 
     — Я же не в ларьке сижу.  Они на машине? Так мы услышим.  Зайдешь сразу, да и все.  Хочешь пива?
     Он протянул мне бутылку, и я взяла.  Пиво было почему-то сладкое.  Сладкое и густое; а парень уставился на мои мокрые губы. 
     — Меня зовут Дилан, — сказал он.  — Ты смертельно красивая.  Не уходи, ладно? Я все равно буду здесь сидеть.  Ты когда меняешься? В семь?
     — В восемь, — сказала я.  — Но лучше тебе домой пойти. 
     — Не-а, — сказал он.  — Не пойду.  Вынеси еще пива, пожалуйста.  Денег у меня полно сегодня. 
     
     7.  Подтверждение
     
     У него совсем маленькая квартира. 
     Одна комната, крошечная кухня и совмещенный санузел, но дискомфорта я не чувствую.  Наоборот. 
     Я прохожу в комнату и оглядываюсь.  Двустворчатый полированный шифоньер, вдоль окна — тахта, застеленная клетчатым пледом.  На полу — истертый палас, на стенах — цветные плакаты.  Полка с книгами.  Очень старое пианино, и рядом с ним — ударная установка.  Три гитары: две висят на гвоздях над диваном, одна прислонена к шифоньеру.