Я никогда не лгала своим братьям.  Не лгу и сейчас: они не замечают моих перемен.  Они не могут представить себе даже возможность подобного.  Тем более — с человеком! о нет. . . 
     Но однажды, в середине ночи, уже засыпая рядом со мной, Кирилл вдруг спросил: ты сменила духи? Да, сказала я, разве плохой запах? Очень терпкий, сказал Кирилл, он больше подходит мужчине, но если тебе нравится. . . 
     Я никогда не лгала своим братьям. . .  Даже той ночью: ведь это можно назвать и так — я сменила духи.  Я сменила духи: новый запах.  Запах Дилана на моем теле.  Наверное, я занимаюсь изменой.  Падеж родительный — измена кого?. .  изменить. . .  измениться. . .  Измена меня; но — падеж дательный — измена кому? Дилану? Братьям? А они, мои братья, быть может, и я делю их с кем-то? В любом случае, не с людьми, конечно. . . 
     Я люблю их — я так их люблю! Но Дилан? Любовь ли то, что я чувствую к нему? Или только запах — запах, по которому самцы и самки отыскивают друг друга.  Я хочу, чтобы это было так: ведь тогда я могла бы просто сменить духи, еще раз сменить духи. 
     Запах — это секс; потребности — но, боги! я утрачиваю свои умения, когда со мной Дилан.  Даже простые; даже женские.  Ему нравится это, я знаю.  Ему льстит, что порой я не успеваю за ним.  Он смеется надо мной — герой! победитель! Пастух, утащивший в кусты богиню, заласкавший ее так, что она уже кричит и плачет как смертная. 
     Я, привыкшая к изощренным ласкам (он и представить себе не может такого!) — удивлена? Я, способная играть в это часами, я, умеющая принимать и дарить, — неспособна? Я, достойная ученица искушенных учителей, — недостойна? Я, богиня, потому что он — смертный, а значит, я — богиня. . . 
     Лабиринт из ниток, связавший смертного и богиню: спрятать такой в шкатулку не стоит труда, но я не сплетала его, нет, я не сплетала…
     Боги, боги, братья мои, как я хотела бы рассказать вам! спросить совета! Но нет — ведь вы дадите мне не совет — защиту. 
     Кроме занятий инцестом, у богов было еще одно развлечение: они обожали соблазнять людей. 
     
     9.  Тени
     
     Наряжаясь, девчонки распахивают окна и вертятся перед зеркалом. 
     Я зажигаю свечи — много свеч — и смотрю на свою тень.  Широкие рукава платья — и на стене машет крыльями птица.  Капюшон плаща и присесть на корточки — гном, зарывающий золото, мастерящий тайник.  Джинсы и кепка — получается клоун, существо опасное, странное и не слишком живое.  Я поднимаю, покачивая, руки — и клоун превращается в колдуна из человеческих сказок, бросает со стены заклятие, но я уворачиваюсь. 
     Я падаю на ковер и меняю взглядом сумрак на свет.  Лампа под потолком вспыхивает с секундной задержкой, потолок убегает вверх.  Игра теней; но в эту секунду я вижу наш Дом. 
     Дом, который я помню прозрачным и узким.  Огромные комнаты — узки, потому что потолок высок, как небо.  Выше неба: ведь для меня маленькой небо было под Домом.  Я спрашивала об этом братьев: Дом висит в небе, почти серьезно отвечали они. 
     Детская память не соответствует действительности; тем не менее, она точна — точна, как алгебра.  Дети видят мир настоящим — взрослые видят мир сквозь призму собственных представлений.  Мои братья населяют триглав вещами, похожими на вещи нашего Дома, и получают обратный эффект; странно, что я не замечала этого раньше.  Обратный эффект: статуи, обернувшиеся статуэтками.  Не копии, нет.  Иное. 
     Там, в Доме, я помню братьев очень смутно.  Большие гости, они появлялись так редко, они исчезали, не давая мне узнать их.  Гости-колдуны, взрослые боги, плащи и тени, замок посреди неба…
     Я давно выросла, и нитки, держащие в небе наш Дом, лежат у меня на ладонях.  Формулы на мониторе Кирилла.  Поля и энергии, подвластные слову и жесту.  Слова и жесты чистят мебель в триглаве, трепещут в железных ящиках, пятнают желтые яблоки.  Быт и оружие, компонент нашей крови, инструмент колдунов из человеческих сказок.  Сущность богов. 
     Боги должны жить в небе; может быть, потому я так люблю летать.  И люблю ходить по крышам — по крышам обычных городских многоэтажек и четырехугольным скатам старых домов.  Я хожу босиком; лучше всего делать это зимой, оставляя следы на снегу.