Но кто были те, другие?
     Туз напротив, сразу подошел к девушке и ткнулся мордой в плечо.  Мирослава вполоборота повернулась, протягивая руку — и тут же, краем глаза уловив Кирилла, испуганно отдернула.  Перестала болтать ногами и как-то затравленно сжалась, стараясь не смотреть в его сторону. 
     Выглядела она неважно.  Невооруженным взглядом было видно, что разговаривать с ним она не намерена, всем своим видом показывая гордость и безразличие.  Кирилл вдруг поймал себя на мысли, что Александр, возможно, в ее присутствии не столько раздражался, сколько умирал сам.  Было в ее взгляде и в ауре что-то тяжелое, точно камень закрыл девушку.  И он обманулся бы, но вдруг почувствовал эту силу интуитивно, как минуты три назад тени в зеркале. 
     Мирослава торопливо и неловко засобиралась, почти бегом, прикрывая оплывший глаз. 
     — Подожди… — вдруг попросил Кирилл, не ожидая, что скажет это.  Слова сорвались сами собой, голос его прозвучал почти с отчаянием. 
     Девушка взглянула сердито и не ответила, но движения ее замедлились. 
     — Я понимаю… Ты думаешь, мы с Сашей заодно… — торопливо проговорил он, провожая ее взглядом.  — Но это не так… Саша маму бил… Мы тоже все потеряли…
     Мирослава вздрогнула и остановилась. 
     — Я знаю, Сашка тебе нравится… Но… — Кирилл запнулся, понимая, как сейчас нелепо звучат его слова. 
     — Анну Владимировну?! — Мирка, наконец, повернулась, не скрывая изумления. 
     Кирилл кивнул. 
     — Я давно хотел поговорить с тобой, но… — Кирилл взглянул на часы.  Папины, швейцарские, противоударные, водонепроницаемые.  Времени было еще много, но или мать, или Александр могли вернуться в любое время, непременно заглянув в его комнату, как обычно делали, а книга осталась на столе.  — Ты не уйдешь? Я должен вернуться… Ненадолго.  Никуда не уходи!
     Кирилл уже бежал к огороду, перемахнув через две грядки. 
     Возле комнаты он замер, прислушиваясь, и только потом вошел, уловив в зеркале свое отражение.  Книга лежала там, где он ее оставил, но кота поблизости не было.  Сдернул с окна одеяла, аккуратно завернул книгу в полотенце, сунул под матрас, поправив подушку.  На кухне приготовил бутерброды из хлеба, сыра и колбасы, прогрев в микроволновке — на всякий случай, если Мирка вдруг голодная, и полотенце.  Стояла жара, пот катился с него градом. 
     
     Мирка ждала его.  Было заметно, что она нервничает и, возможно, уже собралась уходить. 
     Кирилл как можно приветливее улыбнулся, протягивая целлофановый кулек. 
     — Есть хочешь?
     Мирка тоже улыбнулась. 
     — Ты за бутербродами ходил?
     — Нет, я кое-что оставил… Я искупаюсь? — спросил он в надежде, что за то время, пока остывает, продумает разговор с нею. 
     Мирка засмеялась, засмотревшись на него.  Пожала плечами. 
     Девушка была обыкновенной, сломленная, но не озлобленная.  И глаза… Не то голубые, не то зеленые — цвета морской волны.  Если судить по тому глазу, который не был залит кровью. 
     Кирилл нырнул глубоко, чтобы достать обжигающую прохладу.  И сразу вернулся, повиснув на помосте, вынул один бутерброд, проглотил в три приема.  Невольно он покраснел, стараясь не смотреть на голые ее колени, на которых лежал кулек.  Наверное, он впервые так близко дотронулся до девушки. 
     Бутерброды быстро закончились. 
     — Так о чем ты хотел поговорить? — спросила Мирослава, удивляясь. 
     — О нас… — Кирилл выбрался на помост, вытерся полотенцем и присел рядом.  — Мне кажется, наши проблемы имеют один корень.  Я хотел бы узнать… С чего все начиналось у вас? Ты же понимаешь, что мы в одной лодке. 
     Мирослава помрачнела и закусила губу, уставившись вдаль. 
     — Если ты не хочешь, можешь не говорить, — кивнул Кирилл.  — Это брат тебя? Или он?
     — Упала, — смутилась Мирослава. 
     — На глаз? — ехидно заметил Кирилл, не поверив.  — Ты должна показать маме.  Сетчатка могла отойти.  Ты не должна обращать внимания на Сашку… Он раньше был другой, добрый, спокойный, раньше он бы тебя не обидел. 
     — Раньше все были другими, — горько усмехнулась Мирослава. 
     — Не все.  Кто-то остался, как был.  Да, нам не повезло.  И мы можем оставить, все как есть, а можем попробовать разобраться. 
     — Ты говоришь, как взрослый, — рассмеялась Мирка. 
     — А я и есть взрослый! Мне шестнадцать месяц назад стукнуло, я в девятый перешел.  Можно пить, курить, жениться… Если хочешь знать, я все умею! — похвалился Кирилл, расслабившись.  Разговор не клеился, но знакомству положено начало.  — А хочешь, пойдем сегодня на танцы? Ну, как моя девушка?
     Кирилл снова покраснел, он вылез их воды, присаживаясь рядом.  Мирка взглянула на него испуганно. 
     — Если Сашка тронет тебя, я его убью! — пообещал Кирилл.  — Мы не на самом деле, мы сделаем вид… — он заметил, как Мирослава побледнела и задрожала губа.  — Мне кажется, если бы все было как раньше, то Сашка обязательно обратил бы на тебя внимание.  Ты не должна выходить замуж, это неправильно… Это даже не назло…
     Кирилл вдруг заметил, что слова идут откуда-то из глубины его, внезапно срываясь с языка.  И он понимает, о чем говорит, но не сразу, а лишь после того, как услышал их из своих уст.  И обомлел, заметив рядом с развалившимся на прохладных досках Тузом кота, который жмурился на солнце и ехидно ухмылялся…
     Да-да, именно ухмылялся!
     — Может быть, враги наши именно этого хотят? Чтобы ты испортила себе жизнь, чтобы у нас жизнь не наладилась…
     — Может быть, — прислушиваясь к себе, вдруг согласилась Мирослава.