Вишневая сладость испачкала губы.  От недельного ожога остался четкий след.  На душе отметин гораздо больше. 
     От никотина голова пошла кругом, забились в угол страхи и сомнения.  Я набрала номер.  Грубый голос на другом конце провода пообещал переключить звонок.  И, наконец, захлебнувшись на высокой ноте, убогая мелодия стихла, обрушила мост за спиной. 
     — Здравствуйте, — отчеканила я в трубку, зажмурившись.  Глупо прятать глаза от невидимого собеседника, но людям свойственно идти на поводу у воображения.  — Это Лина… из ювелирного. 
     — Лина? Да-да, здравствуйте.  Что-то случилось?
     — Вам налета мало? — я перевела дух, невольно улыбнувшись. 
     — Нет, — резко ответил следователь.  Я запаниковала, чуть не сбросила звонок, но он тут же сменил тон.  — Вы по делу звоните?
     — Да.  Дело особой важности и отсрочки не терпит.  Может, обсудим при встрече?
     — Конечно.  Где? Когда?
     — В семь.  Место сами назначьте. 
     — Кафе «Союз».  Там тихо и людей мало. 
     — Договорились. 
     Я нажала «Сброс», едва не уронив телефон.  Рядом на полу образовалась кучка пепла.  Она продолжала увеличиваться от дрожащей в пальцах сигареты. 
     
     Пока есть время надо заехать на квартиру.  Машину брать не стоит.  Я посмотрела по карте, как проехать, и невольно усмехнулась — то ли ясновидение, то ли недосмотр, но Декабристов 145 в полукилометре от УВД, где работает Вата.  Удобная штаб-квартира. 
     Уже у ворот меня окликнул Джон. 
     — Лина, ты не обязана это делать, — сказал он, подбежав.  — Мы как-нибудь выкрутимся, не впервой. 
     Я махнула рукой и вышла.  Взгляд провожал до поворота.  Джон стоял, облокотившись на забор, пока я не скрылась из поля зрения.  Не того дракона боялась.  Не разглядела в заботе ожидание пользы, пренебрегая грубой искренностью.  Глупая. 
     Чистый двор, уютный подъезд.  На лестничной клетке старательно, но безуспешно забелены надписи, выцарапанные, очевидно, ключами — «АРИЯ», «КИНО», «АЛИСА».  Сколько еще поколений успеет вырасти на этой музыке, пока Запад окончательно не заразит бестолковостью или фатализмом? Да и попробуй, разберись, что губительнее. 
     Пока я выискивала в сумочке ключи, из двух соседних квартир высунулись любопытные старческие лица.  Старухи ни словом не обмолвились, оглядели мои сумки и снова заперлись в пропитанных валокордином и спокойствием берлогах. 
     Небольшой коридор встретил солнечным разливом.  Складывалось ощущение, будто шторы еще не придумали, а глобальное потепление уже наступило.  От раскаленного линолеума шел жар, из туалета доносилось ворчание смытой в соседней квартире воды, застоявшийся запах дерева и табака напрашивался на сквозняк. 
     Первым делом я распахнула все окна и, проверив сантехнику, под развеселое пение телевизора разложила вещи по шкафам.  Для большего соответствия обжитому гнездышку в стиральную машину были брошены грязные джинсы, на батарею в ванной повешено постиранное нижнее белье, в раковину сложена пара чашек с остатками кофе. 
     Ровно в половине седьмого зазвонил телефон.  Незнакомые цифры на дисплее не удивили.  Вате проследить мобильный так же просто, как Джону — уложить меня на лопатки.  Уточняя, в силе ли предложение, тон следователя не содержал и намека на официоз.  У меня еще теплилась надежда не справиться.  Вата мог расценить встречу, как повод допросить свидетеля в неофициальной обстановке.  К сожалению, следователь оказался охоч до молоденьких девочек. 
     Мне пришлось заказывать такси, чтобы ненароком не столкнуться с ним у остановки. 
     
     Как порядочная леди в кафе я появилась минут на десять позже назначенного времени и не сразу приметила следователя в полумраке VIP-кабинки. 
     — Я вас слушаю, — нарочито официально начал Вата, хотя краешки губ подрагивали от наползающей улыбки.  Все он понимал, точнее, думал, что понимает, однако решил поиграть в детектива. 
     — Думаю, представляться не имеет смысла, — парировала я, потянувшись к сумочке за сигаретами.  И вовремя – ладонь дрогнула.  Легкий, как укус комара, и столь же неприятный укол у основания большого пальца напомнил об осторожности.  Драконы следят и слышат каждое слово.  Неприятное чувство сродни обиде оказалось намного болезненнее маленького разряда тока, но мне оставалось только усмирить гордость, чтобы продолжить спектакль.  — Раз телефон вычислили, значит, знаете и все остальное.  Может, перейдем на «ты»?
     Вата кивнул, больше не сдерживая улыбки.  Теперь он показался мне более миловидным, нежели при первой встрече.  Возможно, небольшие ямочки на щеках смягчили тяжесть подбородка, а, может, спокойствие в глазах сделало свое дело. 
     — Ну что, Алина Игоревна, чему обязан встречей?
     — Думаю… грабителям, — нужно тянуть время, нащупать слабые места, подготовиться самой, в конце концов.  — Нашли их?
     — Пока нет.