Над собравшимися повисла напряженная тишина, нарушаемая лишь редким шепотом. 
     - Мне кажется, что видел. . .  Человеческие глаза. 
     Пока мальчик рассказывал, староста пристально смотрел на него.  Потом встал, обернулся к собравшимся. 
     - Как бы наши молодцы снова не перестарались, да дров не наломали по рвению своему обыкновенному.  Сходить посмотреть надобно, может быть, успеем спасти их добычу. 
     
     Уже спустя четверть часа от деревни по дороге, по которой недавно бежал Митька, в сторону леса вышли несколько мужиков, среди которых был как староста, так и сам маленький гонец.  Мальчик шел мрачнее тучи.  Всего одного отцовского взгляда хватило, чтобы понять - порки не избежать.  Митька бы предпочел получить все причитающееся сразу, а не ждать до вечера, но Игнатию Трифоновичу требовался здоровый проводник.  Именно поэтому с мальчика мигом слетело все возбуждение от оглашения радостной новости.  Теперь он ненавидел Чудище. 
     Он и раньше его не любил, но как нечто таинственное и волшебное, нечто такое, от чего предостерегали взрослые.  О чем рассказывали страшные истории, им пугали друг друга ребята по вечерам, сидя у костра.  Нет, скорее все же Митька, сам того не зная, стремился увидеть Чудище.  Прикоснуться к запретному.  Тому, кого никто не мог поймать уже долгое времени.  Прикоснуться, увидеть.  Все рассказы о разоренных курятниках, загубленном скоте и даже нападениях на сельчан - не могли запугать мальчика.  Напротив, все это лишь сильнее разжигало в нем мечту.  И если бы не Данила, не ушел бы он от той ямы. 
     Но теперь. . .  Теперь Митька искренне и по детски уверенно ненавидел Чудовище.  Ведь именно из-за него ему предстояло наказание, после которого не скоро еще получится вновь присесть.  Недавняя мечта вмиг развеялась.  Обида на всех и вся множилась и ширилась, а сам Митька с удивлением понял - ненавидеть можно так же сладко, как мечтать. . . 
     
     Поглощенный своими мыслями, Митька даже не заметил, как вышел к той самой волчьей яме, возле которой стояли и о чем-то спорили два брата - Гаврила и Данила.  Мальчик подошел ближе и приметил, что от ямы в сторону тащится хорошо различимый кровавый след.  Этого следа он не помнил.  Да что там не помнил - чисто было вокруг ямы, когда он убегал в деревню. 
     - А я говорю - это ты виноват! - уверенно басил Данила и тыкал пальцем брата в грудь. 
     - Почему это я? - Не менее басовито вторил ему Гаврила, - это ты его упустил. 
     - А ты в него палкой зачем? - отвечал Данила, поигрывая приличных размеров дубиной.  Руки же Гаврилы были абсолютно пусты, и это его очень смущало. 
     - Так я это, - он с отрешенным лицом почесал затылок, - проверить. 
     Казалось, братья так увлечены спором, что не замечают ничего и никого вокруг.  Так или иначе, но на подошедших односельчан они даже не взглянули. 
     - Эй, молодцы! - раздался голос старосты.  - Кончай трепаться попусту.  Что здесь за беда?
     Братья встрепенулись и принялись судорожно крутить головами в поисках говорившего.  Найдя взглядами старосту в окружении сельчан, оба замолчали.  На лицах близнецов медленно вырисовывалось выражение полного непонимания и удивления.  По всей видимости, они уже позабыли о том, что посылали кого-то в деревню. 
     Данила оказался сообразительнее.  Его лицо расплылось в довольной улыбке, и он радостно направился к пришедшим. 
     - Игнатий Трифонович, батюшка, грусть-кручина обуяла нас с братом.  Сердца молодецкие не на месте от того зла недоброго, что в округе нашей творится.  Чудище же поганое житья не дает, совсем потеряло страх да совесть.  Вот и решили мы, горемычные, извести гада проклятого. 
     Староста скривился, как от зубной боли.  Чего было не отнять у братьев, так это энтузиазма и рвения.  Чуть не с самого малого детства они всячески старались помочь деревне.  И не просто помочь, а чтобы при этом свершить что-то эдакое - героическое.  Если поначалу беды от таких подвигов было не много - дети все же, то чем взрослее становились молодцы, тем большие потери несла деревня.  То сарай раскатят по бревнышку, на мышей охоту затеяв, то всю картоху на огородах повыдергают, ополчившись на сорняки. 
     Еще и словеса специальные геройские выучили.  Где-то не то нашли листок какой, не то из проезжих кто написал им, но только долго они донимали всех, кто грамотен был - почитай, да объясни, мол.  Люди то читали - не жалко.  Только вскоре навострились горе богатыри речам геройским, тогда и совсем сладу с ними не стало. 
     - А и пошли мы - добры молодцы в лес страшный, полный опасностей лютых, - вступил в разговор Гаврила, - но не убоялись, ибо за родню кровную головушки шли складывать. 
     - Добры молодцы, а поскорее можно? Уж скоро смеркаться станет, - устало перебил их староста. 
     Все знали, что если братья затеяли свои речи, то остановить их, ой как не просто.  На сей же раз близнецы, хоть и расстроились очередной недооцененностью, но перешли ближе к делу.