Там был Палач и Сиятель - два брата соприкоснувшись мантиями, втягивали в себя остатки пиршества и еще невольно гладили щупальцами мертвые изуродованные тела Безымянных.  Там был Вервир, тело, которого чуть заметно мерцало, принимая боль, напитывая ей свою душу, по принуждению природы, не по своей воле.  Даже бессменный страж - Эйди, висящий в проходе, слегка дрожал, принимая свою долю общей пищи. 
     
     Тааля тихо плакала в ногах у Иана.  Пока он спал, маленькое чудовище слышало все крики и стоны, каждую секунду мучения сородичей.  Иан понимал, что в этом был виновен только он сам.  Но если бы он знал, чем обернется маленькая ложь доверчивому стражу - ведь он всего лишь соврал, что Тааля спала… Если бы он знал что недомыслие может привести к такому? Если бы он знал, что страж не проверит ее сон, что она станет свидетелем настоящего кошмара? Если бы он знал что маленькое чудовище способно чувствовать и понимать боль других? Он не знал, просто не подумал.  Он вообще никогда не думал ни о ком.  Только о себе.  Ведь это он потерян, обманут и лишен всего! Но неужели из-за этого можно стать столь глупым и бесчувственным?
     
     Тааля плачет, ее красивые блестящие глаза широко раскрыты, а дыхание такое частое-частое - ведь ей очень страшно.  Только сейчас Иан вспомнил и до конца осознал то, что сказала ему девочка при знакомстве - она ведь не боялась смерти, она боялась только боли. 
     И даже сейчас, придя в себя, он не мог ничем ее утешить.  Он был заключен в Золотую Сферу, отгорожен от мира и других существ, защищен, укутан в тепло внутреннего света.  Но теперь Сфера стала для него настоящей тюрьмой.  Не камера Города, не страж, бессменно караулящий его заточение, а Золотая Сфера - вот единственная тюрьма, в которой он был по-настоящему беспомощен.  Защищен, укрыт, но беспомощен!
     
     Тааля выплакалась и, кажется, все-таки заснула.  Это был беспокойный кошмарный, но все же сон.  Иан не шевелился, чтобы ненароком не разбудить ее. 
     Эйди спустился со стены у прохода и встал на кончики щупальцев. 
     - Изначальный, к тебе идут гости, - сказал он негромко.  Иан, почему то в это мгновение подумал, что Эйди вовсе не тюремщик.  Что-то ему подсказывало, что их пленитель намного старше большинства Светлячков, что в прошлом, когда у Города были лучшие времена, у него была другая служба. 
     - Эйди, кем ты был в прошлом? - шепотом спросил Иан. 
     - Поговорим об этом позже, Изначальный, - ответил он. 
     Когда гость подошел, Эйди поклонился, и, пропустив его в камеру, плавно вернулся на свой пост. 
     Это пришел Вервир.  Иан узнал его сразу, по темному, чуть мерцающему телу, голубым глазам, затрудненному движению.  Вервир перемещался тяжело.  Он все еще был сильным охотником, но жизнь давалась ему с трудом.  За каждое движение приходилось бороться, на каждый вздох тратить вдвое больше сил, чем в молодости. 
     - Приветствую тебя, Иан, - прошептал он, склоняясь. 
     - Здравствуй, Вервир, - ответил Иан.  Они недолго осматривали друг друга.  Вервир осторожно, не желая будить спящую Безымянную, подлетел вплотную к нему. 
     - Я пришел, чтобы попрощаться с тобой, Иан, - сказал Вервир.  - Я сделал все, что мог, чтобы убедить Высших, что твоя смерть будет губительным знаком.  Никогда еще в Городе не приносили в жертву Изначального! Но Город требует.  Я хотел бы, чтобы ты понял, Иан, что ты не сделал ничего дурного, и мы ни в чем не обвиняем тебя.  Просто иногда даже в самых лучших сердцах просыпается страх.  Город непреодолимо боится голодной смерти и запустения.  Твоя кровь и твое страдание, твои великие скрытые силы, могут дать Городу жить еще немного времени. . .  - сказал он, темнея от слова к слову.  Иан понимал, что старому Светлячку плохо. 
     - Прошу не держи зла на мою ученицу - Лою.  Смерть ее брата полностью истребила ее душу.  Даже если бы она, как и я, до последнего стояла за твою свободу - ты бы все равно попал сюда.  Твою судьбу решил Город, - продолжил Вервир, не сводя тяжелого, полного темноты взгляда с Иана. 
     Может быть, из всего города Вервир был одним, кто не чувствовал страха.  На его старых глазах случалось столько событий, менялось столько времен, что теперь вместо страха Вервира мучил только стыд и беспомощность. 
     - Мне очень жаль, Иан, - сказал он, тихо выходя из камеры - Спасая тебя, я обрек на гибель всех нас.  Убивая невинных, любой со временем падет.  Голод завладел сердцами и умами Светлячков.  Мы все обречены. . . 
     Иан проводил старого Светлячка взглядом.  Вервир уходил, и с ним уходила надежда.  Теперь оставалось только ждать казни и смерти. 
     
     Тааля проснулась.  Она медленно вышла из сна, раскрыла глаза и долго смотрела в пустоту прохода, не двигаясь, чуть дыша. 
     - Иан. . .  - шепнула она. 
     - Да, маленькая?
     - Иан. . .  мне.