А про старшеклассниц, Таню Веденееву и еще одну Лену Сайкину, говорить не приходилось — для них Инги не существовало, а если и существовала, как неприятель, который противопоставлялся им всем. 
     Любка сразу почувствовал недоброе, выбирать ей оказалось не из чего.  Инга сегодня есть, а завтра, когда приедут интернатские, ее не будет.  Но и произнести «нет», не поворачивался язык.  Если Инга смогла перед всем классом показать доброе расположение, неужели же она струсит? Собственная трусость ее пугала больше, чем будущее, когда ее начнут презирать все те, с кем она трудно строила отношения вот уже три года. 
     Им она как-нибудь объяснит…
     — Мне нравится смотреть на звезды, — тяжело вздохнула Любка.  — Я там молчу и слушаю.  И дрогнет душа, и разойдутся своды, и выйдут из огня саламандры, которые будут плясать всю ночь, пока горит огонь и светят звезды, и петь, поднимая сознание к другим мирам. 
     — Это же не стихи, — поморщилась Инга. 
     — Я знаю.  Я так чувствую, — пожала плечами Любка.  — Мне нравится. 
     — Я не то хотела сказать, — Инга подняла ведро с грязной водой и потащила к выходу.  — Может тебе попробовать писать стихи? Я тебе помогу.  Вдвоем быстрее. 
     — Подожди, ты не выливай.  Мочи грязь, а я пройдусь веником и сполосну чистой водой.  Мосты легко мыть, воду можно в щели загонять, — поделилась секретом Любка.  — Тут два здания, которые соединили перемычкой, под нами подвала нет.  Стихи я пробовала.  Мысль есть, а слова на ум не приходят. 
     — Надо рифму, — Инга остановилась, задумалась, опершись на швабру.  — Например,
     И дрогнет душа, и разойдутся своды. 
     И саламандры выйдут из огня. 
     Пока горит огонь, и светят звезды,
     Они в миры другие унесут меня. 
     — Круто! — в изумлении уставившись на Ингу, согласилась Любка.  — А если так: я бегу меж звезд невидимой пылинкой, обнимая вселенную.  Туда, где берет начало моя дорога.  Крылатые драконы помогут мне преодолеть молочную реку.  И я, наконец-то, обрету покой, преклонив голову на изумрудную траву, согревшись в лучах голубого солнца. 
     — Сложновато так сразу… — задумалась Инга.  —
     Меж звезд невидимой пылинкой,
     Туда, где обрету покой,
     По Млечному Пути меня несут крылатые драконы. 
     Домой!
     Согревшись светом голубого солнца,
     На изумрудную траву я уроню главу… Чего там дальше? — она обмакнула швабру в ведро и, не стряхивая воду, прошлась тряпкой по половице. 
     — И пусть закроется оконце, а то меня поднимет и снова ветром унесет! — хихикнула Любка в восхищении.  — И давно стихи пишешь?
     — Нет, таких высоких мыслей у меня нет, — призналась Инга.  —
     Я гадаю на ромашке,
     Обрывая лепестки,
     Ты опять прошел с Наташкой,
     А я гибну от тоски!
     — Это кому? — полюбопытствовала Любка, перебирая в уме Наташек.  В школе их было много.  Только в их классе четыре.  Так сразу и не догадаешься о ком речь. 
     — Было дело! — махнула Инга безразлично рукой.  — Это уже в прошлом. 
     Наконец, они закончили.  Вдвоем дело продвигалось быстро.  Пока кто-то одна ходила за водой, вторая быстро протирала пол, расстилая бумагу.  И уже собирались уходить, когда вдруг вбежала встревоженная запыхавшаяся мать. 
     — Быстрее… Николка тут?!
     — Наверху! Играет… — Любка с первого взгляда поняла, что отчим опять поджидал мать где-то на дороге, набросившись на нее.  Руки и ноги у нее снова затряслись. 
     Заметив Ингу, мать на мгновение остановилась, то ли смягчившись, то ли в недоумении. 
     — А-а? — она внимательно посмотрела на Ингу.  Увидеть ее в компании с Любкой она явно не ожидала. 
     — Она мне помогала, — сказала Любка, поторапливая мать.  И не дожидаясь, побежала вверх по лестнице одеваться. 
     
     Через пару минут они уже были на улице.  Любка чувствовала неловкость, стараясь на Ингу не смотреть.  Настроение у нее испортилось. 
     — Наверное, сегодня не получится, — виновато сказала она. 
     — Я понимаю, — кивнула Инга.  — Я знаю, что вы часто ночуете в доме быта.  Мне из окна видно, когда у вас свет горит.  Мы можем ко мне пойти, у меня сегодня дома более или менее… — она усмехнулась. 
     — В смысле? — недоверчиво покосилась на нее Любка. 
     Инга тяжело вздохнула. 
     — Ты думаешь, только у тебя все плохо? Мы приехали сюда из-за отца, здесь нас никто не знает.  Сначала было все хорошо, а теперь снова началось.  Если отец начал пить, его не остановить.  В школе уже знают. 
     Вот оно в чем дело! Ну, правильно, было бы хорошо, разве пришла бы? И все же, Любка Инге сочувствовала от всего сердца.  Такое врагу не пожелаешь.  По крайне мере, подлизываться она ни к кому не собиралась, просто искала понимания. 
     — А мама? — ошарашено поинтересовалась она.