— Судя по твоим рассказам, твоя мать была прекрасная женщина, готовая на самопожертвование, на любовь, образованная, и одновременно совершеннейшее чудовище — жестокое, бесчувственное, удивительно напоминающее существо, которое ты называешь Голлем. 
     — Ну-у… — Любка задумалась.  — Это не удивительно, он постоянно был рядом. 
     — НО! Чтобы Голлем вошел в человека и подчинил себе, у человека должна быть некая срытая основа… По большому счету она была жертва, а жертвы, как правило, не конфликтуют с тобой.  Твоя подруга, с которой ты жила, или у которой начались проблемы.  Или я… Конфликты в нашей семье были.  Или я не прав? Было такое, что не задело основную память, но работало в первую очередь. 
     — Прав… Ты умопомрачительно догадлив… Прирожденный психолог! — Любка хлопнула себя ладонью по лбу, задумавшись и присаживаясь рядом.  — И поэтому я не смогла ее вылечить!
     — Можно без комплиментов? — сухо с досадой попросил Игорь.  — Любой писатель должен иметь хоть какое-то преставление о внутреннем содержании своих героев… Рядом был какой-то городишка.  Или поселок.  Как далеко ты можешь уйти за двадцать минут?
     — Километров на сорок… Игорь, ты гений!
     — Я не гений, я просто здравомыслящий человек… А ты уверена, что вернешься? Я не представляю, как ты встретишься с человеком… с магом. . .  с которым имеешь какую-то сверхъестественную связь… И при этом между вами ничего не будет?!
     Игорь впервые взглянул на нее с раздражением.  Он не верил ей и залезал в панцирную раковину, закрываясь стеной.  Любка тяжело вздохнула. 
     — Уверена, — ответила она.  — Не надо ревновать к человеку, который в нашей бессознательной памяти становится мной. 
     — Я не могу! — воскликнул Игорь.  — Это какой-то бред…
     Что ж, откровенный разговор не стоило откладывать, если он сам его начал. 
     — Связь все имеют, но доказать ее можно лишь путем глубокой медитации или внезапного нападения, — сухо констатировала Любка.  — Где-то по белому свету бродит и твоя душа.  Представь, что твой мозг травмировали, а потом ты пытаешься вернуться в нормальную жизнь.  Ужас в том и заключается, что миллионы людей не подозревают о существовании чужой памяти в своем подсознании.  И каждый день к ним приходит информация, которая может, как поднять их, так и убить.  В вашем мире, когда червь закрывает информационные поля, найти ее фактически нереально.  То есть, найти-то можно, но лишь используя определенные посылы, которые приведут ее к тому человеку, который даст их тебе.  Нельзя заставить душу искать себя, нельзя искать душу, нельзя позариться на ее имущество или близких людей… В каждом случае есть объективные причины, которые помешают найти друг друга. 
     — Ну почему же? Я ее чувствую… не согласился Игорь, чуть остынув. 
     — Не ее… В том-то и дело! — покачала Любка головой.  — Она олицетворяет множество людей, которых ты видишь ее глазами.  Ты чувствуешь их, которые обращаются за помощью, с советами, с угрозами… Надо помнить о душе и желать защиты и доброго пути от всего и у всего, что приходит к тебе от души.  Прежде всего, душа это человек, и только потом крепость, опора и друг.  Ты моя семья, но ты не должен желать зла моей душе, как я не пожелаю твоей.  Не убий, чтобы случайно не задеть душу или кого-то, кто ее хранит, не укради, чтобы опять же, не устрашить душу свою, не прелюбодействуй, чтобы не выставить ее на посмешище, как брошенную и отверженную, не пожалей ничего из того, что есть у твоей души, не говори ложного свидетельства, чтобы правда не убила ее, ибо она будет презираема за ложь твою, не злословь на родителей, чтобы упреки их не стали тебе могилой в сердце ее… И выбей зуб и отсеки руку врагу, иначе облетишь вместе с душой твоей… Там, Игорек, что-то происходит, на черный мрак наступила.  Страшный холодный ужас — и боль, стоит до него дотронуться.  В конце концов, это я убиваю их… Я! И мне не будет покоя. 
     — Их нет! Ты пойми это, их нет! — с болью в голосе проговорил Игорь.  — Ни на небе, не под землей, ни слева, ни справа… Я не понимаю… Я даже думать об этом не могу!
     — Игорь, когда ты писал книгу об умирающем мире, неужели ты не испытывал хоть сколько-то жалости к ним?
     — Любушка, это мои фантазии! — напомнил Игорь.  — А может быть ты моя душа, которая приняла их, как другой мир? Нет, ну, правда?. .  А я твоя душа, и мы поднимает этот мир вместе?
     — Угаданная тобой правда не стоит на месте.  Ты придумал, или Дух Изгнания, который витал над твоей головой? — скептически усмехнулась Любка.  — Он каждый день открывает тебе что-то новое, откуда он это берет?
     — Мне так… не хочется тебя потерять! Вот я встану завтра, и нет никого, одни воспоминания — тупые и бесполезные, как тот мир, в который ты решила сбежать! — Игорь надулся и отвернулся к стене.  — И нет мага, который приструнит редактора!
     — В конце концов, я собираюсь проведать прародину… Я оставляю тебе Кошака и Лошарика, неужели ты думаешь, что я смогу их когда-нибудь бросить?
     — Ненавижу, когда ты так делаешь! — рассердился Игорь.  — Чувствую себя какой-то марионеткой. 
     — Игорь, не зуди, — отмахнулась Любка.  — Мы не сможем жить спокойно, если не устранить причину дискомфорта. 
     Игорь сел на кровати, откинув одеяло — лицо его вдруг резко изменилось. 
     — Хорошо, но я иду с тобой, это первое, а второе… Ты должна пройти курс молодого бойца, чтобы всегда быть начеку! У меня есть знакомый… У него десантура за плечами, он сейчас ребят молодых тренирует, свой лагерь… — Игорь пошевелил ногой, на которую все еще хромал.  — За тебя буду спокоен, и мне полезно набраться впечатлений… О таком приключении любой писатель мечтает! Кстати, я давно обещал ему вас познакомить, — как бы между прочим сообщил он. 
     Любка хмыкнула, обмозговывая варианты побега.  Похоже, без заклятия на Игоря не обойтись.  Она тяжело вздохнула. 
     — А Кошарик с Лошариком? На кого оставим? — выдала она последний довод.  — Жена Николки сразу выставит, можно не просить… У нее свои мрут, как мухи, с голоду…
     — Ему и оставим, — внезапно додумался Игорь.  Видимо, приняв ее замешательство за согласие, он обрадовался, просияв.  — Он сделает из них боевую единицу!
     
     
     Солнце уже садилось, но время еще было.  Огромное село, которое маги приняли за городишко, мог быть только райцентр.  У нее ушло чуть больше времени, чем понадобилось магам.  Значит, она им уступала во всем, что касалось знаний и практики.  Возможно, Игорь был прав, и посох был не только способ усилить действие заклятия, но и грозное оружие.  Один из магов мог поджидать ее на тропе, огородившись заклятием, или придется вынимать из темницы Илорина, или наоборот, противостоять ему.  Этот вариант Любка тоже не исключала.  Каждый маг что-нибудь да держал за душой, иначе он был открыт всему обществу магов. 
     Вот и райцентр…
     Обширные угоры спускались к поселку.  И не было ни одного похожего дома, которые она снова и снова доставала из видения, стараясь разбудить его до мельчайших подробностей. 
     Есть! Теперь она точно знала направление — в видении прошел товарняк.  И на слух определила расстояние до железнодорожных путей.