Влюбиться больше не получилось, ни с первого, ни со второго, ни с третьего раза… За рекордно короткий срок выработалось стойкое отвращение к семейной жизни.  Теперь она смотрела на семейную жизнь по-другому.  Человек — создание сложное, чтобы установить контакт, пребывая в едином пространстве сутками, нужно уметь себе в чем-то отказывать.  Отказывать себе Любка не умела, ее жизнь начинала резко катиться вниз.  Готовка, стирка, обязательно вежливое проявление интереса к совершенно не интересующим ее бытовым проблемам супруга, приятное или неприятное времяпровождение — все это занимало так много времени, что на себя саму его практически не оставалось.  Она умерла для всех.  И жила как все.  Руки в крови не марала, но умела добиться своего.  Машина, квартира, дача дались ей тяжело.  Дни, похожие один на другой — работала сутками.  И не думала о себе, чтобы не привлекать внимание Голлема, который теперь охотился за ее домашними любимцами…
     Наверное, не внедрись в нее энергетический червь, она бы и не заметила, как пролетела жизнь.  Поезд сошел с рельсов и летел под откос…
     
     Страшная сила, которую Любка почувствовала в себе, словно бы пробудила ее.  Огонь ушел — и земля впитывала воду, которая неслась куда-то бурными потоками.  Не осталось ни ненависти, ни боли.  Только обида и непонимание.  «За что? Почему так унизили? Почему лишили всего, что могло быть?» Не другие, маги были как люди и считали себя мудрыми.  И полностью полагались на магию, отдавая ей всего себя.  Для них это была профессия, которая выделяла их и кормила, как любого колдуна здесь выдели его способности.  С той лишь разницей, что здесь это был неосознанный и интуитивный путь одиноко бредущего человека, а там учили и учились, передавая опыт и накопленные знания от одного поколения к другому.  Не оставалось ни одного сколько-нибудь способного мага, который бы остался незамечен своими сподвижниками. 
     И что же им помешало принять ее? Сила, которую они искали, вырабатывали в себе, которой лечили, убивали и наоборот, дарили жизнь?
     Впрочем, убийца меньше всего задается вопросом, что думает жертва.  Его больше интересует, что она чувствует и что думает он сам.  Для него не существует интеллекта, который бы превосходил его собственный.  И с каждым разом убивать ему становится проще — он привыкает, избавляясь от страха. 
     А с другой стороны, верь — не верь, а как только отчим остался без жертвы, ум его потихоньку начал сходить с ума.  Сначала он начал жаловаться, что мать и Сережа пытаются его убить — подкапывают, заглядывают и лезут в окна, караулят в темных местах.  Посмеялись.  Потом он вдруг снял с книжки все деньги и пришел, положив их перед матерью — мать развернулась и гордо ушла.  Любка как раз начала зарабатывать, Николка закончил торговый техникум и его назначили директором магазина.  Деньги, накопленные за всю его жизнь, недолго летали по ветру, нашлись те, кто позарился на них.  Не поняли.  А потом вдруг исчез из жизни.  Сначала даже подумали, что уехал.  Нашли его мертвым, когда он начал разлагаться.  Соседи заметили, что он давно не выходил из дома, лампочка перегорела, и давно не топится печь.  Выломали дверь, запертую изнутри.  Он боялся выйти из дома и спал с топором, а когда ведро переполнилось, справлял нужду за печкой, заколотил наглухо железными запорами окна, двери, подполье…
     Два года, и духи довели его до состояния, которое сравнимо разве что с состоянием животного страха.  Как им удалось заставить его увидеть себя?! Да, духи замучивали людей досмерти, когда у него не оставалось никого, кто мог бы им помешать и подставить под удары себя.  Так почему же в том мире духи закрыли глаза на преступление? Почему не остановили?
     И внезапно почувствовала, что два волка идут рядом, по правую и по левую сторону…
     Любка вздрогнула и остановилась, не обрадовавшись.  Она сама чуть только что не убила массу народа.  И преступление было на лицо.  На трассе, в том месте, где произошла авария, стояли три машины скорой помощи и три автомобиля гаишников, эвакуаторы… Пять искореженных машин и ничего не понимающие люди. 
     — Люба, поверь, им хуже, чем сейчас тебе, — волшебница приняла свой обычный вид. 
     — Ты убила их не хуже зверя, — следом за нею трансформировался волшебник.  — Пока они тебя убивали, у тебя было одно желание, чтобы не стало ни боли, ни мучителей.  Тот мир тает, как мираж в пустыне. 
     — В смысле? — Любка перевела взгляд с волшебника на волшебницу. 
     Она тяжело вздохнула. 
     — Разве они смогли бы убить младенца, который был магом от рождения, если бы головы их не покусали черви? Зверь уже был среди них и крепко держал их.  Твоя сила уходила вместе с твоею жизнью.  Твоим единственным желанием в тот момент было, чтобы их не стало их. 
     — Как ты думаешь, что должно было случиться вскоре? Духи не прощают. 
     Любка внезапно замерла в сильном волнении, закрывая от взгляда волшебников свою радость.  Нет, не так бы она хотела поквитаться с теми, кто испоганил ей жизнь.  Ночь должна была прийти от ее руки.  За мать, за девственность, за не рожденного ребенка, за каждую свою любовь, за полчища врагов и мертвых друзей, за каждый день ее унижений…
     Но один взгляд на трассу — и Любка одумалась.  Для магов она была не больше, чем те люди, которые стояли возле своих машин и понимали, что могли умереть.  Конечно, все они будут жить, но кто скажет, что жизнь их не изменится? Особенно тяжело придется тому мужчине, похожему на Игоря… Слава Богу, что у него есть семья, жена и сын.  Он не будет один.  Но они могли ехать сегодня в этой машине — и она могла не успеть. 
     — Но как же… — Любка знала, волшебники умеют читать мысли. 
     — Люба, разве не предсказано каждому миру, что однажды придет не Сын Бога, но кто-то, кто переставит местами одно с другим.  И мир погибнет, если Зло перевесит.  Понятно, что люди пытаются передать пророчество духов по-своему.  И придумывают героя-спасителя, который будет биться с посланцем.  Но кто мог бы противостоять тому, кто имеет власть над землею и всеми мирами? Разве твое появление на свет не было проявлением его воли? И как маги могли восстать на того, кто дает им силу иметь на земле власть? Кому хочет, тому и дает… А они как думали, наступят на него ногой, а он за это их по головке?!
     — Что, прямо все-все-все? — изменилась Любка в лице. 
     — На себя наступать не след, только люди уходят… А духи премиленько целуют их на прощание…
     — В лобик! — оба волшебника рассмеялись. 
     Заметив изумленный и подавленный Любкин взгляд, волшебник пояснил:
     — Мы не люди, мы Боги.  Если мы могли создать их раз, неужели не сможем повторить свой эксперимент еще миллион раз?! Мы украшаем свой сад.  Но если елочная игрушка пытается разбить все другие, долго ли она будет радовать взгляд?! И кто может заставить нас перестать эволюционировать?! Устаревшие игрушки?!
     — Ты неплохо справилась с заданием, — похвалила волшебница, взглянув на опаленные деревья.