— Поэтому наш тебе совет, — волшебник положил руку на плечо Любки, сжал его, — предоставь жизни течь своим чередом, а сама найди Голлема и отрой его секрет.  И может быть, ты раскроешь секрет Зверя и сумеешь поставить его на место.  Он родился человеком и умер, как человек, но знания, которыми пользуются его последователи, идут из глубины веков.  Знания не служат им, они лишь работают, как предначертано, в соответствии с Законом.  Народ, который посчитал тебя врагом, создавал Голлема по всем правилам этого Закона. 
     — Наберись терпения.  Я и мой муж станет по разные от тебя стороны и призовем духов, чтобы помочь найти твоего врага.  Не удивляйся, когда увидишь его, он многолик и страшен, но человек, даже если в нем нет ничего человеческого. 
     Волшебница подула на огонь, и он потух. 
     Странно, сидели они долго, но сумерки не сдвинулись с места, как и поезд, который не просто стоял, а стоял на ходу.  Колеса его на первый взгляд были несколько смазанными.  Застыли деревья, трава, облака.  Не мерцали звезды, и Луна осталась висеть в том же месте. 
     Волшебники проводили ее до поезда, закрыли за собой дверь. 
     — Вы поедете со мной? — обрадовалась Любка. 
     — Нет, мы лишь поможем тебе вернуть вселенную к жизни.  Да-а, если так дальше дело пойдет…
     — Я не хотела, — попробовала оправдаться Любка. 
     — Это не твоя вина, ты просто понравилась тому парню… Кажется, его зовут Игорь?
     Любка кивнула. 
     — Он выставил Голлема из тебя и не дал ему войти в себя.  Конечно, он поступил, как подлец, но движимый скорее любовью, чем желанием причинить боль.  Твоя сила проснулась, когда почувствовала тебя, — волшебница с любопытством заглянула в лицо Игоря.  — Уж и не знаю, сказать ему спасибо, или куснуть его?
     — Не надо, — испугалась Любка.  — Он замечательно целуется, но Леха лучше. 
     — Помнишь, я рассказывала тебе про шелудивого мальчика? — усмехнувшись, волшебница обняла Любку сзади и прошептала на ухо.  — Чем старше становится парень, тем мальчик его становится наглее.  Кто-то идет у него на поводу, а кто-то обращает внимания не больше, чем в тот момент, когда шелудивый мальчик напомнит о себе.  Так вот, когда этот мальчик пренебрегает девочкой, он ранит больнее, чем стрела амура.  Он забирает с собой не только сердце, но честь и достоинство, иногда оставляя подарки, от которых хоть волком вой.  Надо быть о-очень осторожной, когда решишь поиграть в маму и папу. 
     Любка покраснела.  Она не знала, что и думать, когда девчонки обсуждали между собой парней.  Парни приходили к ним, и спали, но разве кто-то говорил о них плохо? Почему же у нее все не так? С чего они брали, что она хуже их, делая непристойные намеки? Взять, к примеру, Таню — парень воспользовался ею и тут же сбежал, и она одна воспитывает ребенка.  И все девочки осуждали ее.  А Любка, когда целовалась, наверное, чувствовала то же, что и Таня — снизу из живота выходит приятное тепло и разливается по телу, бросая в дрожь.  Не со всеми, если только парень ей сильно понравился.  Поэтому оставаться с парнями наедине надолго она боялась.  И боялась заговорить, чтобы не выдать себя. 
     Наверное, волшебница догадалась, что она чувствует…
     Втроем прошли в вагон.  Там тоже все осталось по-прежнему. 
     Потом волшебники заставили ее сесть и начать медитировать, заглянув внутрь себя.  И запретили думать о себе ни хорошо, ни плохо, а только наблюдать и сверять свои ощущения с состоянием тела.  И, наконец, Любка нашла тот огонь и тот холод, которые вышли из ног и прошли по ее телу, когда поезд остановился. 
     — Выстави этот огонь из себя, — приказала волшебница.  — Не надо жалеть его, это не сила, а поле, которое было выпито ею. 
     — Со всей вселенной?! — удивилась Любка. 
     — Этот огонь питает не пространство, а время, которое над пространством.  Оно живет по своему закону.  То же самое, что надавить на стрелку часов.  Если его остановить в одном месте, оно остановится повсюду.  Оно не станет другим, когда ты выпустишь огонь, оно продолжит свой бег с того места, где остановилось. 
     — А я, получается, состарилась на целый день?
     — Рад, что ты это понимаешь! — похвалил волшебник.  — А представь, что кто-то сделал тебя куклой и пришел к тебе беспомощной?!
     И вдруг поезд дернулся и помчался по рельсам.  На мгновение Любке даже показалось, что ничего, о чем она только что говорила с волшебниками, не было.  Но когда она открыла глаза, оба волшебника сидели неподалеку и улыбались ей.  Любка взглянула на подошвы — знаки побледнели.  Мимо прошла проводница, отряхивая юбку.  Потом в сторону туалета прошел человек, которого она видела привставшим с места.  А следом, с полотенцем, мылом и зубной щеткой, еще один.  Поезд тряхнуло, видимо сошел с одной ветки на другую. 
     — Люба, нам пора, — пожала кончики ее пальцев волшебница. 
     — Мы будем неподалеку, — пообещал волшебник. 
     — А как мне вас позвать? — Любка спрыгнула с полки, догоняя волшебников, которые направлялись в тамбур, противоположный тому, из которого они пришли.  Видела их не она одна, она заметила, с каким интересом их рассматривали те, кто уже не спал.  Странная одежда волшебников, их длинные волосы напугали даже проводницу, которая открыла дверь и тут же захлопнула ее. 
     — Мы не приходим по зову, мы придем, когда будем нужны тебе, — ответил волшебник. 
     И вдруг он открыл дверь, а за нею не оказалось поезда, только солнечный день и изумрудная трава, и где-то далеко, утонув в голубом небе, белый-белый город… Волшебник и волшебница дотронулись до нее и скакнули туда, обернувшись волками…
     А потом город начал таять, будто она смотрела в пустоту…
     — Вы не пропустите? Нам выходить, — кто-то дотронулся сзади. 
     Любка обернулась, вздрогнув, снова повернулась к двери, но там снова был поезд.  Обычный тамбур. 
     
     
     — Слушай, я думал, ты мне приснилась!
     Любка протерла глаза.  У ее полки стоял озадаченный Игорь, слегка растерянный и подавленный.