Нет, только не от моих глаз, мужчины так не ходят! Немного замешкавшись у входа, девушка стала осторожно пробираться между столиками, никто кроме меня не обращал на нее внимания.  Бросив быстрый взгляд на компанию совсем уже пьяных французов, вовсю горланящих песни, она направилась к дальнему концу зала, подальше от них.  Она села на самый краешек табурета.  Смиренно сложив руки на коленях, будто побитый испуганный маленький котенок.  Точно девка! Скорее даже девочка, не привыкшая к шуму кабаков и скоплению пьяных грубых мужчин.  Как же тебя сюда занесло, милая? Тебе уже спать давно пора, в отцовском доме у доброй мамочки под крылышком. 
      - Вы что, мсье, на ту замарашку засмотрелись? - обиженным голосом промурлыкала Генриетта, наклоняясь еще ближе и целуя меня в шею. 
      - Ты ее знаешь? - спросил я, отстраняясь. 
     Поджав губки, Генриетта убрала руку с моего колена. 
      - Да, появилась тут пару дней назад.  Бродяжка какая-то, Анри ее подкармливает по доброте душевной.  Может на работу ее возьмет.  Только маленькая она еще, господин Руодри, неопытная…
      Ее рука опять поползла вверх по моему бедру. 
      - А я знаю, как ублажить мужчину, мой господин!
      - Да уж не сомневаюсь, - промолвил я, убирая ее настойчивую руку.  – Иди, принеси мне еще вина, милая. 
      Обиженно вздернув носик, и что-то пробормотав, Генриетта удалилась по направлению к кухне. 
     
      Я опять взглянул на фигуру в сером плаще.  Надо бы расспросить о ней Анри.  Я знаю, какую работу может предложить ей этот старый скряга.  Девушка все так же тихо сидела на краешке стула, опустив голову и пряча лицо в тени капюшона.  Вдруг какой-то перепивший работяга в крестьянской одежде, что, шатаясь, проходил мимо, споткнулся то ли о ножку ее табурета, то ли о собственные заплетающиеся ноги, и оба с грохотом покатились по полу, сметая посуду с ближайших столиков.  Пьяный крестьянин так и остался лежать навзничь в луже пива и битых черепков.  Весь зал, как по команде, обернулся; те, кто видел, что произошло, уже хохотали во все горло.  Гуляки-дворяне рядом со мной повскакивали с мест и схватились за рукояти мечей.  Один из них - здоровенный рыжеволосый детина с длинными пышными усами и стрижкой под горшок по последней дворянской моде, - размахивая кружкой, ругаясь и проливая пиво на свою когда-то белоснежную тунику с красным крестом тамплиеров, что он носил поверх кольчуги, направился разбираться. 
      - Чего разлегся, каналья?!
      Рыжий, ругаясь, на чем свет стоит, пнул его сапогом. 
      - Ты что же, скотина, мешаешь благородным господам развлекаться?
      Несчастный пьяньчужка, кряхтя, начал было подниматься, но не удержался на некрепких ногах и снова рухнул носом в пол, вызвав у окружающих очередной приступ смеха.  Рыжий пнул его еще раз на потеху публике и с довольным видом героя повернулся было к товарищам, но вдруг что-то привлекло его внимание. 
      - А это что тут у нас? - с глумливой улыбочкой пьяный шевалье сунул руку под стол. 
      - Ты смотри, кто к нам пожаловал! - схватив девчушку за локоть, Рыжий выволок ее из-под стола.  Тихонько пискнув, девушка безуспешно попыталась вырваться.  Так, плохо дело.  Я начал осторожно подниматься со своего места. 
      - Жюль, Луи, гляньте какая штучка, совсем дикая!
      Рыжий рывком поднял девчонку на ноги, капюшон откинулся назад…
      Совсем еще ребенок, дитя лет пятнадцати.  Даже с чумазым личиком, в этом нелепом сером плаще, с растрепанными, спутанными, непонятного цвета темными волосами, она все равно была очень мила.  Я поймал на себе взгляд ее испуганных глаз: она металась в руках усатого детины, точно пойманный маленький лисенок в лапах охотника.  Тряхнув девочку еще раз для острастки, рыжий со злобной ухмылкой потащил ее к своему столу.  Я тихо двинулся вперед. 
      - Ну что, развлечемся, потаскушка?! Мы покажем тебе, что такое настоящие мужчины! Под дикое гиканье “настоящих мужчин” рыжий бросил девушку на стол. 
      - Клянусь честью, она наверняка еще девочка!
      Ему не удалось этого узнать, у маленьких загнанных котят есть одна привычка - они больно кусаются! Сверкнул кинжал.  Даже я со своей реакцией не успел ничего сделать.  Резко развернув плечи, девчонка наотмашь полоснула Рыжего по лицу, начисто сбрив четверть его роскошных усов и сделав мерзкую ухмылку тамплиера намного шире.  Брызнула кровь.  Схватившись за щеку, Рыжий взвыл, как дикий вепрь.  Его левый кулак уже поднялся над девичьей головкой, где-то свистнули клинки его дружков, вынутые из ножен.  Нет, она не успеет увернуться.  Не успеет!
      Я прыгнул.  Медленно, как во сне.  Я слишком много пил последние годы, реакция уже не та.  Но ее хватило, и я успел.  Спиной приняв удар кулака рыжего, я вместе с девчушкой слетел со стола.  Что-то просвистело у самого уха.  Медленно, слишком медленно! Оказавшись на полу, я подмял ее под себя.  Сталь обожгла плечо.  Как бы ни затоптали ребенка! Я оттолкнул ее под стол, краем глаза замечая уже занесенный над моей головой длинный меч.  Ну нет, ребята, не для того я столько жил, что бы вот так подохнуть, в пьяной драке.  Развернувшись на месте, я подсек ему ноги.  Интересно, это был Луи или Жюль? Он все еще падал, когда мой сапог после очередного разворота уже ударил в живот рыжего, который все еще пытался вытащить меч левой рукой, зажимая правой истекающую кровью изуродованную щеку.  Опрокинув по пути стол, рыжий приземлился прямиком на двух своих оставшихся товарищей, те, чертыхаясь, повалились на пол.  Все, пора бежать. 
      Я сгреб, кажется, лишившуюся чувств девчонку в охапку и выскочил из таверны, прежде чем кто-то успел опомниться.  «Эх, не было печали!» – подумал я про себя – «Зачем мне чужие проблемы?» Я взвалил девушку на плечо и бросился бегом по мостовой. 
      И это называется «не привлекать внимания»?! – клял я себя на бегу.  Я то думал, что давно уже стал бесчувственным старым алкашом! И вот – на тебе! Спасаю девиц, как какой-то задрипанный рыцарь.  И что мне теперь прикажете с ней делать?
     
     
      Некоторое время спустя, перепоручив еще не до конца пришедшую в себя девочку заботам Розы, жены Рено, что служила у меня кухаркой, я сидел в каминном зале, в своем любимом кресле и покуривал трубку.  Я был заядлым курильщиком, сколько себя помню.  И как бы глупо это не звучало, но эта моя привычка (которая, разумеется, давно уже не была физической зависимостью), стала одной из причин, по которой после своего бегства из Норвегии вместе с верными мне викингами я отправился не в Индию или Африку, а именно в Америку.  Дорого достался мне тогда этот табачок, зато теперь я мог выращивать его для себя в достатке.  Вслед за кольцами табачного дыма мои мысли унеслись к далекому западному континенту. .