Топор вошел в тело и застрял, как в чурке — чтобы вытащить его, пришлось упереться в свинью коленом. 
      Позвоночник надежно защищал толстый слой жира, как броня.  Взбешенная свинья сразу же развернулась, разыскивая ее, яростно напирая, хватая и подбрасывая клыками все, что ей попадалось по пути.  Но теперь она не прыгала с ходу, а принюхиваясь. 
      И неожиданно Манька заметила, что движения ее стали ленивыми. 
      Воспользовалась моментом, она с удвоенной силой всадила топор так глубоко, как только смогла, стараясь добраться до вены или до позвонка, прокатившись под самой мордой с клыками, свисающими и снизу и сверху.  Как у хряка бородавочника. 
      И на этот раз, возможно, она задела жизненно важный орган.  Мало, но во рту у свиньи забулькало, из раны показалась кровь.  Медленно она начала заваливаться набок, издавая звуки, похожие на храп.  А вскоре и совсем затихла, протянув толстые ноги с копытами. 
      Манька остановилась, застыв над свиньей, утирая струйки пота со лба.  Ужас пробирал ее до костей.  Дьявол обошел свинью, изучающее потыкал в нее своим пальцем. 
      — Это… я ее… убила?! — осипшим голосом простонала Манька, лишаясь сил и падая на лавку. 
      — Ты, ты! Только ты ее еще не завалила, она белены своей объелась, — сообщил Дьявол, прислушиваясь к храпу свиньи. 
      — В смысле? — Манька с надеждой посмотрела на Дьявола, тоже приблизилась к свинье, приложив ухо к тому месту, где у нее предполагалось сердце.  Ударов она не услышала, но живые звуки изнутри исходили. 
      — Ты ж и чай, и суп в котел вылила, а в ней варево готовилось, которое ее в свинью превращает, — ответил Дьявол, пнув свинью ногой.  — Надо добить ее…
      — Она ж человек! Ты что?! — протестующее вскинулась Манька.  — Я не могу! — отказалась она.  — Лучше уж я…
      — Она не человек, а свинья, — возразил Дьявол.  — А больное животное убить, чтоб не мучалось — гуманность.  Ты же не собираешься торчать здесь до конца дней и ухаживать за слепой свиньей? Думаешь, у нее новые глаза нарастут? И потом, Манька, — мягко сказал Дьявол, — когда-то надо начинать! Впереди найдется какая угодно зараза: оборотни, вампиры, всякий странный народец… Хуже, когда судьба будет от тебя избавляться.  Если все прочее полгоря, то последнее горе, потому что подманить судьбу ты не сможешь, — голос его стал отвратным и решительным.  — Нечисть, она и есть нечисть, убивай!
      — И не жалко тебе совсем? — простонала Манька, засомневавшись. 
      Дьяволу все же нельзя было доверять, ждать от него можно было все, что угодно.  С кем, говорят, поведешься, от того и наберешься, а вдруг он из нее убийцу собрался сделать?! Варево выйдет, и будут в нее после пальцем тыкать….  Ни рук, ни ног она не чувствовала, тело лишилось последних сил. 
      — Пойдем, я тебе кое-что покажу, — поманил ее Дьявол, направляясь к выходу. 
      Манька поплелась следом.  Дверь пришлось выбить топором. 
      В избушке все еще горел свет.  Дьявол поднялся по ступеням, вошел в дом и указал на лестницу, ведущую в нижнее подвальное помещение.  Манька спустилась.  Ниже, наполовину утопленная, была железная дверь, заложенная крепкими засовами.  Она сняла засов, открыла дверь и отпрянула от резкого запаха тухлого мяса. 
      — Иди туда! — приказал Дьявол.  — И объясни им, по каким таким соображениям ты этой свинье выдаешь амнистию.  Это такие же люди! — Он подал ей зажженную керосиновую лампу и тряпку, чтобы заткнуть рот.  — Давай, лезь! Только ты — случайно! — поверила в сказочку и железо открыла, а они хотели на саночках прокатиться.  Думали засовестят нечисть, она и рассыплется в извинениях.  Да не тут-то было!
      За дверью была еще одна лестница.  Манька спустилась в подвал. 
      Он был каким-то уж слишком огромным, снаружи ни за что не догадаешься о таком подвале — высокий свод и пол, залитый кровью.  И весь он битком был набит трупами и скелетами, частью качающимися на цепях, частью сваленными в углу.  Плоть у свежих трупов была вырвана и объедена, многие безглазые, безухие, с вырванными внутренностями. 
      Любила Баба Яга поваляться на человеческих косточках и мясцом себя побаловать. 
      Манька застыла в ужасе, сообразив, что Дьявол не шутил, когда прочил ей смерть.  Речь шла о ее натуральных внутренностях… И сожрала бы ее Посредница, если бы не накормил и не надоумил….  Ее вывернуло несколько раз — она выскочила из подвала, скорченная судорогами, выблевывая желтую едкую слизь. 
      До двери на улицу она ползла. 
      Дьявол закрыл люк, чтобы гнилые испарения не распространялись по избе еще больше. 
      Рвало ее долго, она едва отдышалась. 
      — Ладно, пойдем, добьем эту тварь, а то еще оживет! — отрешенно сказала Манька, когда пришла в себя.  Она вернулась в избу, подобрала внушительных размеров секач, который присмотрела еще раньше, когда примеряла силу Бабы Яги на себя, сравнивая секач с ножом, который держала под рубахой.  — Побудь со мной, а то мне одной страшно.  Пожалуйста! — попросила она Дьявола. 
      Дьявол спорить не стал. 
      Вышел впереди нее, довел до бани и терпеливо подождал, пока Манька перерубала свинье шею.  Ей пришлось здорово повозиться.  Не выпей свинья свою отраву, ни за что бы она с нею не справилась.  Манька поняла это, когда измерила диаметр шеи: трудоемкость была такая же, как перерубить дерево в три обхвата.  Да и глаза не так уж сильно были повреждены, чтобы не зажить, скорее, залиты кровью рассеченных век и сдавленные ударом. 
      — Кол еще надо бы в сердце вогнать, — посоветовал Дьявол.  — Вдруг она в роду вампирических родственников имела, оживет!
      Манька согласилась и на это — вбила кол.  До сердца он не доставал, едва протиснувшись сквозь ребро.  Пришлось сначала разрубить грудину и чрево.  Но так было надежнее. 
      Когда закончила, с удивлением заметила, что крови у свиньи было не так много, как можно было ожидать.