Она же разрыдалась еще сильнее.  Очень напоминавшая маленькую девочку, плачущую из-за сломанной игрушки, она так и стояла около двери. 
     - Прошу тебя присядь, поговори со мной. 
     Диана взяла стул и пододвинула его к кровати, села.  В одной руке она держала платок, которым вытирала опухшие от слез глаза, другой взяла мою руку. 
     - Я не хочу, чтобы ты умирал – новый поток слез, в котором захлебывалось мое сердце нахлынул на Диану и я снова впал в забытье. 
      Диагноз, поставленный врачами определял мне около недели провести на этом свете.  Такой ставят тысячам людей на Земле и я оказался в их числе. 
     Трое или четверо суток я лишь изредка приходил в сознание и почти все это время Диана находилась рядом.  Она поставила около кровати часы, которые помимо времени показывали число и день недели.  Это немного помогало поддерживать связь с реальностью. 
     Борьба внутри меня прекратилась, но я понимал, что это лишь затишье перед главной битвой. 
     И я был прав. 
     Наступил один из трех дней моего личного апокалипсиса. 
     Утром у меня сильно кружилась голова и казалось, что потолок и стены меняются местами, сливаются, плывут в бесконечном водовороте сна.  То, что произошло позже я не осмелюсь приписывать галлюцинациям, учитывая то, что мне пришлось пережить раньше.  Хотя может быть все произошедшее бред изъеденного раком мозга?
     В палате почти постоянно кто-то находился: Диана, врачи, медсестры, иногда заходили давние неблизкие знакомые. 
     Сначала это были обычные люди, в большинстве своем равнодушные, изображающие участие на лицах, неумело играющие роли милосердия. 
      Но уже через несколько часов лица некоторых из них начали терять очертания, превращаясь в бесформенное месиво. 
     Передо мной обнажился тот мир, в котором невозможно скрыться под маской лжи.  Я видел, кто зверь, а кто человек, кто враг, а кто союзник, где правда, а где ложь. 
     Я жил и не жил. 
     Одна картина сменялась другой.  То я видел небесных существ с крыльями в белых одеяниях с нимбами над головами, то передо мной возникали волчьи оскалы дьявольских отродий. 
     Моя простынь промокла и воняла моими же собственными испражнениями.  Я не знаю, почему никто из присутствующих ничего не замечал.  Неужели даже это являлось частью нахлынувшего на меня безумия?
     Весь следующий день я проворочался в постели, предоставленный сам себе ( не считая коротких визитов медсестер), даже Диана не зашла проведать меня. 
     После обеда зашла медсестра и сообщила, что Диана слегла вследствие сильнейшего стресса и теперь находится в палате этажом выше, в далеко не удовлетворительном состоянии. 
     Какой же я сукин сын, причиняю людям боль, даже находясь на смертном одре. 
     Вокруг меня продолжалось сумасшествие.  Я уже не мог отличить добро или зло окружает меня.  Все смешалось в едином последнем в моей жизни противостоянии. 
     Я помню лишь то, что пока находился в анабиозном состоянии, в бреду звал Диану, точнее я думал, что звал, потому, что ее образ стоял у меня перед глазами. 
      Она улыбалась, стоя в дверном проеме, прислонившись к косяку.  В ее глазах читалась такая непосредственная, безусловная искренняя любовь, что я буквально видел ее переливы в волнах окружающего Диану света.  Но именно этот свет напоминал мне о том, что я вижу лишь мираж, созданный моим измученным рассудком.  Так в фильмах иногда оформляют кадры, где показаны мечты персонажей или их воспоминания. 
     Но даже в моей иллюзии, она оставалась у порога, а на мои просьбы подойти что-то бесшумно говорила.  Я не умею читать по губам, но мне показалось, что она отвечала «не могу». 
     В одном из видений она была очень встревожена, беспокойно прохаживалась по коридору за дверью, но ко мне все равно не подходила. 
     После очередного глубокого сна я открыл глаза, но так и не понял где нахожусь – в реальности или же до сих пор в мире грез. 
     Мои руки лежали по краям кровати.  Восприятие было понижено до предела, но судя по ощущениям, я сделал робкий вывод, что мою правую кисть обволакивает тепло, а левую пронизывает холод. 
     Я с трудом повернул внезапно отяжелевшую голову туда, где рука согревалась.  У кровати сидела та самая девочка лет пяти, что подарила мне на улице воздушный шар.  Она держала меня за руку маленькими ладошками и с нежность смотрела на меня своими голубыми глазами.  Наверно так смотрит дочь на любимого отца. 
     Белокурая челка развивалась, как будто легкий ветерок заглянул в палату. 
      Я вполне мог предположить, кого увижу слева, но все мои, даже самые больные предположения оказались бы детской фантазией перед увиденным мною. 
      Это существо не было человеком, хотя имело ряд человеческих признаков.  Это был эмбрион огромного размера.  Красный, с рельефной, покрытой волдырями кожей.  Казалось, что если дотронуться до нее пальцем, он пройдет насквозь, а когда вновь вытащить, с него будет стекать слизь и гной. 
     Глаза эмбриона были закрыты, из под век просачивалась темная жидкость, похожая на ту, что текла у меня из глаз в ванной. 
     Все его тело пульсировало в такт бешеному биению моего сердца.  Он держал уродливыми пальцами мою левую руку. 
     При виде его безобразного красного тела, можно было подумать, что он горячий почти раскаленный, но это было иллюзией.  Судя по руке, держащей мою ладонь, он был ледяной, холоднее глыбы льда. 
      С одной стороны белокурый ангел с нежными, полными любви глазами, с другой безобразный сгусток зла. 
     Диана все так же стояла в дверях и беззвучно плакала.  Она тоже видела их.  Она понимала, что это последнее противостояние. 
     Девочка заговорила:
     - Пришло время правды.  Ты всю жизнь искал истину, но сам того не понимая все дальше бежал от нее, скрываясь под маской бездушного истукана.  Ты можешь обмануть других, но не себя.  В поисках правды, ты сбился с пути.  Твое предназначение- добро, твоя суть – свет.  А серость, которой ты разукрасил мир вокруг себя лишь на поверхности, а под ней правда – мир добр.  По крайней мере твой мир.  Если ты признаешь это, свет найдет тебя.